Читаем Некоторые моменты ее жизни полностью

Он ударил меня а очнулся я в его комнате. Она была темнота и он опять ударил меня. Темнота была всюду и он вновь бьет. Он делает много ударов. Все становится черным. Совсем. Он поднял меня и заколотил в мой лоб гвоздь. Я смог открыть глаза и потрогать гвоздь на лбу на котором еще была капля моей крови. Так как я был прибит к одной из стен в его комнате то идти я никуда не мог. Руки мои однако были свободны также как и ноги. Он сидел на своей кровати в паре метров от меня и наблюдал за мной. Я не видел его лица которое было скрыто темным дымом этой странной ночи. Я замахал ему руками. Он смотрит своим тяжелым неподвижным взглядом. Я начал махать ногами словно иду. Это было забавно ведь я был подвешен чуть выше пола и мои ноги не касались земли. Я вспомнил что умею говорить и сказал ему отпусти меня. Он не отпустил. А все также сидел и смотрел на меня своим взглядом который с каждым днем становился все более тусклым. Через двадцать лет он умер на этой кровати таким же неподвижным. Я висел так еще пару лет. В дом заселились новые жильцы. Они вымыли весь дом. А туда где висел я навешали календарики. Гвоздь начал ржаветь и однажды не выдержал моего веса и сломался. Я наконец был более свободен и упав на пол слегка потерял равновесие. Я вышел к семье из комнаты сказал им привет и пошел в душ. Вымывшись я поглядел в зеркало на свою дырку во лбу и сунул в нее палец. Было очень приятно. Проходя мимо семьи я увидел что они также продолжают ужин. А зайдя в комнату увидел что она уже начисто кем-то убрана. Спасибо большое сказал я высунувшись из двери.

Пресмыкающееся насекомое вмиг юркнуло под норку , я было наклонился чтобы разглядеть и тут же оттуда на меня выскочили краешки черных лапок которые как будто медом были облеплены другими такими же созданиями , этими ангелочками от земли где в материи рос и я давно. Сложилось бы все иначе , но я сложился пополам и меня раскидали по пакетам , завернули в пену дней и написали зэ энд а продолжение следовало , оно следовало за тем человеком который это сделал для того чтобы в конце поймать его и обернуться вокруг его шеи петлей времени и тогда , тогда он попадет в прошлое и убьет себя и его не будет у нас , а значит и меня не положат в пакеты для молока.

-пресмыкающееся насекомое - позвал я

- чего тебе - отвечало насекомое

-выйди , нам надо поговорить

Насекомое вышло дымя своей трубкой опускаемой туда усики подергивались насмешливо в ожидании моего слова.

-меня нужно создать - сказал я

-что ж , из чего и почему ты сам себя не создашь говорило оно мне

Оболочка. Чувство внутри снять с себя. Освобождение так трудно, грязная футболка пинает мяч. Стекла слышат нас они подходят к нам и заглядывают внутрь нас , дабы ознаменован дабы освобождение от цепей столько лет держали нас в них , они уже стали черны даже слишком для меня говорю я шепотом целуя мертвое тело. Зачем ты умерла. Быть может для более высшей цели к которой нас толкает внутренняя субстанция, и ты не увидишь победу теперь здесь, но увидишь ее с небес , это был мой подарок тебе сэр. Пуленепробиваемые люди с броней вместо кожи вмиг осыпаются когда волшебная палочка касается их и миг и они уже пыль. Пыль моя. Пыль летит. Пыль изучает вас , вы изучаете ее. Для. Для отправки по поезду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых»
Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых»

Первое научное издание текстов двух русско-еврейских писателей, теоретиков и практиков радикального анархизма первой пол. XX в. Кроме прозаической утопии-поэмы «Страна Анархия» (1917–1919) и памятки-трактата «Первый Центральный Социотехникум» (1919), в него вошли избранные статьи и очерки из анархистской периодики. Тексты прокомментированы и дополнены более поздними материалами братьев, включающими их зарубежные публикации 1930–1950-х гг., специально переведённые с идиша и с английского для наст. изд. Завершает книгу работа исследователя литературной утопии Л. Геллера, подробно рассматривающая творческие биографии Гординых и связи их идей с открытиями русского авангарда (Хлебников, Платонов, Малевич и др.).

Абба Лейбович Гордин , Братья Гордины , Вольф Лейбович Гордин , Леонид Михайлович Геллер , Сергей Владимирович Кудрявцев

Биографии и Мемуары / Экспериментальная, неформатная проза / Документальное
Двенадцать
Двенадцать

Все ближе 21 декабря 2012 г. — день, когда, согласно пророчеству древних майя, истечет отмеренный человечеству срок. Все чаще звучит роковой вопрос: погибнет ли наша планета или мы сможем шагнуть в новую, более милосердную и справедливую эпоху?..Детство Макса прошло в мире красок и чисел, и до шести лет он даже не умел говорить. В юности он перенес клиническую смерть, при этом ему являлись двенадцать загадочных силуэтов, в каждом из которых было начертано некое имя. Не в силах постичь смысл этих вещих имен, он тем не менее сознавал их исключительную важность.Лишь спустя восемь лет Макс, уже окончивший два университета, встретил первого из Двенадцати. Эта встреча положила начало провидческому пути, на котором он стремится познать тех, с кем его непостижимым образом связала судьба. Возможно, он получит и ответ на главный вопрос: что произойдет 21 декабря 2012 г.?Новый мировой бестселлер — завораживающий поиск разгадки одной из главных тайн человечества и путь к духовному просвещению каждого из нас.

Уильям Глэдстоун

Экспериментальная, неформатная проза