Некоторые отношения

SilverVolf НЕКОТОРЫЕ ОТНОШЕНИЯ

— Дочка, — сказал папа. И помолчал.

— Ну что? — ответила дочь, внимательно изучая еинковский текст.

Они спали вместе уже не первую ночь. Однако секса никакого между ними не было, инцеста и прочего разврата, так уж не подумайте чего-нибудь. Просто так получилось.

Девушки в таком возрасте вроде бы должны спать в эротических полупрозрачных сорочках, а Катя, как неполовозрелый подросток, спала, да и ходила дома в совдеповских темно-синих трусах да в белой футболке.

Отца-извращенца сие немало возбуждало.

А как все это получилось? Почему, собственно, дочь оказалась в постели страждущего отца? О, конечно он очень стыдился своих похабных мыслей. Но дочь очень любил…

— Катерина!

Она вздохнула. Похоже, знала, чем кончится сегодняшняя история.

Вторая комната была недуманно-негаданно завалена библиотекой. Не вовремя сваливший в этот дурацкий Пиндостан дядя прикинулся семитом, хоть это и было уже немодно. Количество книг зашло за грань идиотии. Катя очень любила читать, но это безумие, по ее мнению, перешло все пределы. Книги пришлось взгромоздить и туда, и сюда, и еще раз туда и сюда, так, что девушке пришлось перебраться на ночь к отцу. Как бы посмотрела на это мать, интересно? Но она была в командировке. Искала какие-то загадочные соссюры.

Конечно, отец и дочь спали как отец и дочь. Только под утро Катерина поймала себя на том, что, как оказалось, что-то (или как-то) она прижалась спиной к спине отца. Ну так уж получилось.

Она не думала о том, легко ли отцу выдерживать пост. Сама она была не то что бы чрезмерно эротичной; наблюдая себя в зеркале на манер подруг, она не видела в отражении ничего замечательного. Тем не менее ее самооценка была достаточно высока. Ее нельзя назвать яркой; скорее, аппетитной. Фу ты, блин, какая пошлятина. Шатенка с короткой стрижкой, на носу и щеках очень бледные, почти незаметные веснушки. Немного смущала пара-тройка лишних килограммов; если бы Катя была меньше подвержена чужому мнению, то нашла бы эти килограммы вовсе не лишними. А грудь! Грудью Катя гордилась. Большая (но в меру), круглая и притом упругая. Жаль, некому ее помять. Девушка сама, бывало, стоя перед зеркалом и критически осматривая себя, поглаживала ее, что приятно возбуждало.

Но папаша наконец-то выдал. Да, ждала…

Денис Васильевич читал бумажную книгу. Или делал вид, что читает? Прикидывается; интересно, он идиот, или действительно понимает суть епаба?

Отца, похоже, утомило. Он выключил бра, повернулся на бок и надумал захрапеть.

Не получилось.

Кате тоже не спалось. Она думала.

Думала о том, какие же у нее замечательные родители. Мать, по сути, раздведчица. Разведчица недр. Отец — хоть у него и не такая уж героическая профессия — тем не менее, знаете ли, стоит на своем посту. И знает, что нужно делать.

Удовлетворившись этой мыслью, Катя решила заснуть. Теплая попа папы не делала ничего, так же как и ее попа, и она, папина, тем не менее, находились в каком-то непостижимом контакте с теплым женским задком. Странно довольно-таки. Есть поняти in/out. Да много чего есть. Состыковаться попами? Нет, это ведь вам не разъем.

Сегодня девица немного разочаровалась в жизни. Фигня это — жизнь. Но, однако, кое-что она получила.

Ей было приятно ощущать отцовское нечто (вот ведь извращенка!); в конце концов она села на постели, не в силах более пытаться спать.

Отцу тоже не спалось. Создав сайт, он хотел заснуть с чувством выполненого долга, но что-то мешало ему. Что? Катькины ноги. Очень уж они были стройны и красивы.

Денис Васильевич завозился в некотором подобии сна.

Кате надоело. Рывком сдернула половину одеяла (папа якобы спал) и уселась торчком, пялясь в воображаемое небо.

Звезд не было.

Катя зажгла ночник и, пытаясь в очередной раз заснуть, стала рассматривать пол, потолок и обои. Ерунда какая-то…

— Вот что, — сказал в конце концов отец. — Я очень устал. Да и ты, видимо, тоже. Сейчас мы сделаем друг другу приятное и уснем. Как тебе нравится идея? Пойми меня хорошо, я не склоняю тебя к инцесту. Матери твоей я изменять не собираюсь. Сейчас я сделаю так, что ты просто расслабишься, хорошо, дочь?

Откинув одеяло, он залюбовался ногами дочери. В меру полные, но и не тощие. Не требующие, разумеется, бритвы. Очень красивые голенькие ножки. С темно-красным педикюром. Белая ночная рубашка, похожая на узкий сарафан…

Конечно же, долго это продолжаться не могло. Подобное зрелище заканчивается быстро. Денис Васильевич только подумал — нет, даже не успел подумать — а голая девичья жопка исчезла под подолом сорочки.

— Доченька, а ты уже себя потргогала? Я хочу сказать, ты уже испытала некоторое удовольствие?

— Папа! Зачем ты выражаешься эвфеместически? Ну да, почти потрогала. То есть собиралась сделать это…

Дочь отдернула на себя половину одеяла, повернувшись на бок.