Некоторые подробности из жизни учеников старшей школы

— Вы правы, — задумчиво проговорила в ответ Изольда Михайловна. — Ради мужа и сына, а также ради сохранения собственного рассудка, я изо всех сил стараюсь не думать о последнем дне жизни моей девочки. Стараюсь гнать от себя мысли о том, какой ужас ей пришлось пережить в свои последние минуты и как она страдала, — еле слышно промолвила Изольда Михайловна, и слёзы потекли у неё по щекам. — Ведь если я позволю тьме заслонить свой разум, то это приведёт к тому, что Марианна навсегда исчезнет из моего сердца! Будто её и не было вовсе! Не было этих семнадцати лет счастья, когда мы были вместе.

— Вы — очень мудрая женщина, — уважительно произнёс в ответ Тимофей Савельевич. — И, признаюсь, мне есть чему у Вас поучиться.

— Цените то время, которое Вы проводите со своим ребёнком, — продолжила говорить Изольда Михайловна. — Потому что никто не знает, сколько его Вам отпущено.

— Вы правы, — произнёс Тимофей Савельевич, после чего решился повторить вопрос, который задал в самом начале своего разговора с Изольдой Скворцовой. — Изольда Михайловна, всё же расскажите о Марианне. Какой она была?

— Она была прекрасным ребёнком! — с грустным восторгом ответила Скворцова, вновь опустив взгляд на фотоснимок, который держала в руках. — Милой, доброй, послушной! Ей никогда не нужно было ничего говорить дважды. Утром, когда я заходила в её комнату, то произносила лишь два слова: «Марианна, просыпайся!». И всё. Можно было не беспокоиться о том, что она меня не услышала или снова уснёт, едва я выйду из комнаты. Через две-три минуты Марианна шла в ванную умываться, а затем шла в кухню завтракать. Безо всяких напоминаний мыла за собой посуду, а потом шла собираться в школу. Да и уроки делала безо всякой помощи. Сидит, книжки читает. Сердце радовалось, когда я на неё смотрела. А вот Филипп не такой. На него нужно десять раз прикрикнуть, да ещё желательно и подтолкнуть, чтобы за учебники сел. И если бы не моя девочка, даже не представляю, как бы я справилась с ним! Марианна сама подходила к нему и спрашивала, чем может помочь. Объясняла непонятную тему и рассказывала, как решить сложные задачки. Даже стихи помогала ему учить. Сядут вместе на диван, Марианна читает, а Филипп повторяет за ней. Знала я, что родила себе помощницу, но не знала, что недолгим будет моё счастье!

Тут Изольда Михайловна снова замолчала и отвела взгляд в сторону. Тимофей Савельевич не решался прервать её молчание и морально начал готовить себя к тому, что разговор сейчас закончится и его попросят уйти, но Изольда Михайловна продолжила говорить.

— Однажды на берегу реки Марианна обнаружила беременную кошку. Она хотела принести кошку к нам, но у Филиппа аллергия на кошачью шерсть. Тогда Марианна решила подкармливать бедняжку, а заодно написала о несчастной кошке в чате города, и когда кошка окотилась, дочери удалось пристроить всех котят в хорошие руки. У Марианны было такое доброе сердце! Её даже животные любили! Ни одна собака на неё не лаяла, а иногда, я сама видела, как ей на волосы и плечи садились бабочки! Вот к Вам, к примеру, хоть раз бабочки садились на плечи, когда Вы шли по полю или гуляли по лесу? — неожиданно спросила Изольда Михайловна Тимофея Савельевича.

— Так сразу и не ответишь, — смущённый таким вопросом, произнёс Елисеев.

— Значит, не садились. Иначе Вы бы запомнили, — резонно заметила Изольда Михайловна. — И ко мне не садились. И к сыну. И к мужу. А к дочери садились. Наверное, потому, что она сама была похожа на цветок. Такой же свежий, юный и прекрасный как бутон розы, — с гордостью добавила несчастная мать, и Тимофей Савельевич не стал с ней спорить.

— Марианна ходила в музыкальную школу, училась играть на фортепьяно, — продолжила рассказывать о дочери Изольда Михайловна. — У Марианны был абсолютный слух, и одно время я думала, что она захочет заниматься музыкой дальше и поступит в Консерваторию. Но у неё было много талантов. Ей легко давалась математика. А год назад она увлеклась изучением иностранных языков. В школе учила английский, но сама нашла в Интернете какие-то онлайн-курсы и стала изучать французский. А затем итальянский. Я даже удивлялась, как легко ей давались иностранные языки! У меня, например, с этим всегда были сложности, — сокрушённо добавила женщина.

— Наверное, Марианна унаследовала склонность к языкам от отца, — решил высказать свою мысль Тимофей Савельевич, и Изольда Михайловна согласно закивала.

— Так и есть! Её отец тоже владеет несколькими иностранными языками. Четырьмя, если мне не изменяет память.

— Да? — удивился Тимофей Савельевич. — А я думал, Максим Фёдорович преподаёт в школе физику, а не иностранный язык.

— Вы правильно думали, — вновь кивнула его собеседница. — Максим, действительно, преподаёт детям физику.

— Что ж, и у учителя физики может быть необычное хобби. Когда поедете за границу, вам очень поможет тот факт, что муж свободно говорит на нескольких иностранных языках.

— Вообще-то я имела в виду не Максима, — невозмутимо сказала Изольда Михайловна и пристально посмотрела на Тимофея Савельевича.