Некоторым образом драма

Василий Васильевич. Когда человек протестует против варварства и уродства не из выгоды, а по нравственной необходимости, то какую роль здесь играет образование? (Вдруг хватает телефонную трубку.) Барышня, пожалуйста, номер дежурного КГБ по Октябрьскому району.

Телефон. Такие справки по телефону не даем. И мы, гражданин, давно не барышни!

Василий Васильевич. Один момент, девушка, а если в квартире завелся подозрительный тип? Я имею в виду шпиона!

Телефон. Все советы по неполадкам быта через Бюро услуг.

Василий Васильевич. Вы меня не хотите понять! Черт побери, если мы Штирлица поймаем, то куда его девать?!

Короткие гудки.

Данила Васильевич. Вася, успокойся и не делай из мухи слона. У тебя обыкновенная мания преследования.

Василий Васильевич. Вот, пожалуйста! Даже в КГБ не могу позвонить! Я уж не говорю о правительстве! Черт знает что!

Данила Васильевич. Между прочим, когда всяким художникам дают право звонить в КГБ и поносить правительство, то они быстро начинают скучать от таких бессмысленных занятий. И затевают, как какой-нибудь Набоков, попытки исследования сожительства старого мужика с двенадцатилетней девчушкой. Что, промежду прочим, правительству и требуется.

Василий Васильевич набирает «ноль два».

Телефон (женский ленивый голос). Милиция слушает.

Василий Васильевич. У нас в квартире подозрительный неизвестный…

Телефон. Дверь взломана?

Василий Васильевич. Нет-нет, он вошел под видом могильщика.

Телефон. Чем вооружен?

Василий Васильевич. Наглостью, безумной наглостью!

Телефон. Какие вещи уже пропали? Приблизительная сумма?

Василий Васильевич. Его не вещи интересуют! Он гоняется за информацией сугубо личного свойства! Угроза личности, понимаете?

Телефон. Слушайте, гражданин, неужели не понимаете: наводнение, все сотрудники в разгоне! Немедленно повесьте трубку! Тем более что у нас бензин кончился.

Данила Васильевич (отбирает у брата трубку). Вася, слушай внимательно. Этот Аркадий – сам кегебешник! И старайся не болтать лишнего!

Василий Васильевич. Так у кого, Даня, обыкновенная мания преследования?

Данила Васильевич. Не будем ссориться, брат! Не будем делать из мухи слона.

§ 6

В холл входят Варвара Ивановна и Берта Абрамовна. Варвара Ивановна в черных очках. Берта Абрамовна слегка хромает.

Варвара Ивановна. От машины мы отказались, хотя молодой человек очень любезен! Я не очень громко говорю, Берточка? Боже, как люди перестали любить жизнь! Да, ветер, конечно, сильный, и наводнение может принести беды, и все это тревожно и жутко, но – прекрасно! Катаклизмы сближают людей! Никогда не было так мало одиночества в городе, как в войну, да-да-да! И само качество одиночества было иным, нежели сегодня! И здесь нет ничего странного…

Данила Васильевич. Ты всегда была философом, Варвара. (Идет к ней навстречу, обнимает, целует.) Очень рад вас видеть!

Варвара Ивановна. Знакомься, Даня, это Берта Абрамовна. Берта, они оба здесь, мои мальчики?

Берта Абрамовна. Да, Варвара Ивановна. (Усаживает ее на диван.)

Варвара Ивановна (с той деспотичностью, которая вырабатывается иногда у слепых к поводырям). Зачем вы меня на мягкое? Я же не люблю на мягком! Простите, мальчики, я очень волнуюсь: от людей отвыкла. Берточка, вы, пожалуйста, если начну заусеницы теребить или пальцами хрустеть, меня одергивайте. Мальчики, мы одни здесь?

Василий Васильевич. Да, Варя.

Данила Васильевич. Да, Варвара.

Варвара Ивановна. Как у вас голоса похожи, мои мальчики. О, Надя, конечно, знала, что рано или поздно все выплывет. Берта, достаньте пакет. Вот здесь тридцать два письма Сергея Павловича к ней. Когда прочитаете, поймете всю глубину их чувств. Многие я знаю наизусть: я много раз их перечитывала, когда еще видела. Тут с ятями, мальчики…

Данила Васильевич (рассматривает письма). Варвара, ты все-таки пойми, что мы, черт возьми, не мальчики! Мы старые уже, я вот третьи очки меняю, а ты – мальчики да мальчики! У Василия верхняя челюсть вставная, а ты…

Варвара Ивановна. Не перебивай меня! (Хрустит пальцами.) Сядь рядом, я должна тебя за руку взять. Вот, теперь слушай! Твой настоящий отец – Серж Оботуров, а не Василий Зайцев!

Данила Васильевич. Ну и что? Великое дело, право! Зачем руку брать и вообще мелодраму разводить?

Василий Васильевич. Погоди-ка, погоди… Ну, то, что ты был ее любимым сыном, – это я на своей шкуре испытал. Тебя она никогда не драла крапивой…

Данила Васильевич. Перестань врать! Она всегда одинаково нас драла!

Василий Васильевич. Это ты врешь! Тебя она за ухо дернет – и все! А меня – крапивой!