Некрасов

«Святая чаша», «святое дело» — условные символические обозначения революции в стихах и публицистики 60-х годов. Например, у Добролюбова в стихотворении «Еще работы в жизни много»:

Но знаю я, — дорога наша
Уж пилигримов новых ждет,
И не минет святая чаша
Всех, кто ее не оттолкнет.

Сопоставления эти наводят на размышления: о Тургневе ли думал поэт, когда призывал в своих стихах к борьбе за свободу и упомянул о неизбежных жертвах этой борьбы? Может быть, более широкий смысл вложил он последние строфы стихотворения «Тургеневу»? (Оно осталось не напечатанным при жизни автора.)

После окончательной размолвки судьба столкнула бывших друзей только раз (если не считать предсмертного для Некрасова свидания): в начале июня 1862 года они встретились случайно в вагоне и вместе ехали до Москвы. Об этом мы узнаем уже из писем Тургенева. В одном письме (М. А. Маркович) он рассказывал: «Мне из Петербурга до Москвы пришлось ехать с Некрасовым, и оба мы, как Ноздрев и его товарищи — ничего[72], говорили, смеялись, — но бездна так и осталась между нами, — и слава богу» (4 июня 1862 года).

В другом письме (П. В. Анненкову) он повторил: «Вообразите себе — я совершил переезд из Петербурга в Москву с Некрасовым. Мы разговаривали очень любезно, но мало и безучастно; ему словно было совестно — но для меня он давно перестал существовать» (8 июня 1862 года),

* * *

Некрасову, привыкшему ежегодно сообщать читателям «Современника» о переменах внутри редакции, о планах и направлении журнала, предстояло объявить печатно об уходе сотрудников беллетристического отдела, то есть прежде всего Тургенева. Он и сделал это в объявлении об издании журнала в следующем, 1862 году. Некрасов указал, что отношение редакции к некоторым писателям изменилось; читатели с интересом встречали их произведения в журнале, но это было в прежнее время, когда общественные направления еще «не обозначились так ясно».

Затем как бы подводился итог той борьбе между направлениями, которая расколола редакцию «Современника» и привела к уходу части писателей: «Сожалея об утрате их сотрудничества, редакция, однако же, не хотела, в надежде на будущие прекрасные труды их, пожертвовать основными идеями издания, которые кажутся ей справедливыми и честными и служение которым привлекает и будет привлекать к ней новых, свежих деятелей и новые сочувствия, между тем как деятели, хотя и талантливые, но остановившиеся на прежнем направлении, — именно потому, что не хотят признать новых требований жизни, — сами себя лишают своей силы и охлаждают прежние к ним сочувствия».

Надо отдать должное Некрасову: в этих словах он очень определенно сказал о самой сути дела — об истинных причинах расхождения с Тургеневым. Под «будущими прекрасными трудами» скорее всего подразумевался роман «Отцы и дети», о котором уже много говорили. И сам Тургенев сразу понял, в кого метит объявление «Современника». С нескрываемой обидой писатель жаловался Герцену: «В программах своих они утверждают, что они отказали мне, яко отсталому» (30 января 1862 года).

Конечно, Тургенева не могла устроить роль деятеля, «остановившегося на прежнем направлении». И он начал энергично отрицать идейный характер конфликта с некрасовским журналом. Ему казалось, что все гораздо проще — на него нападали «мальчишки», сумевшие завладеть симпатиями Некрасова, он не дал ему свой новый роман, журнал стал ему мстить, вот и все. Поведение Некрасова было особенно непонятно: с одной стороны признается в любви и дружбе, с другой — грубо ее попирает, заявляя в печати, что сохранить старых и прославленных сотрудников значило бы пожертвовать честными идеями издания…

Вскоре подлила еще масла в огонь полемика вокруг появившегося в начале 1862 года романа «Отцы и дети»; резко критическую статью М. Антоновича «Асмодей нашего времени», опубликованную «Современником», при всех ее слабых сторонах, нельзя, не поставить в связь с историей разрыва Тургенева с «Современником».

Тургенев в крайнем раздражении стал с этого времени открытым гонителем Некрасова. Он напечатал в «Северной пчеле» (1862, № 334) письмо в редакцию, в котором кратко описал историю своего отчуждения от «Современника», пытаясь доказать, что эта история была далека от каких-либо идейных побуждений: «Увы! г. Некрасов не принес меня в жертву своим убеждениям… Мне сдается, что в течение всей карьеры г. Некрасов был гораздо менее жрецом, чем предполагает г. А. Ю.» (то есть фельетонист «Северной пчелы», с которым спорит Тургенев).

Помимо намеков такого рода, Тургенев не удержался и от выпадов личного характера, он использовал для этого даже последние письма к нему Некрасова, содержавшие откровенные признания в дружеских чувствах. В искренности этих признаний трудно было усомниться.