Некрещенная

Я краем глаза уловила какое-то движение, но не сразу сообразила, что это Алиса, бросившаяся прочь. Передо мной мелькнуло ее лицо, покрасневшее, с первыми дорожками слез, а через мгновение она уже убегала по направлению к своему дому. Одноклассники притихли.

- Довольны, уроды? – Аня так и полыхала гневом. – Довели ее и рады. Что мы вам сделали вообще, за что вы на нас так взъелись?

Невероятно, но даже Голикова смутилась. Что бы она ни говорила, какими бы прозвищами ни награждала тех, над кем хотела поиздеваться, никто никогда не плакал в ее присутствии. Подраться с кем-то – это одно, а довести до слез – дело другое, а Маша была вовсе не такой жестокой, какой хотела казаться. Остальные тоже неловко топтались рядом, а потом начали осторожно расходиться, пока, наконец, не остались только Голикова и ее верная подруга Давыдова.

- Мы это… не хотели, чтобы так получилось, - сбивчиво пояснила последняя. – Мы думали, что вас надо на место поставить, и все…

- Пошли, не унижайся перед ними, - злобно бросила Голикова, хватая подругу за руку. – А вашей истеричке передайте, что разговор еще не закончен.

Голикова хотела до конца сохранить лицо, даже если для этого придется сказать что-то, чего на самом деле нет у нее в душе. По-христиански попросить прощения за причиненную кому-то боль – это явно не про нее…

- Домой я пойду, - мрачно проговорила Аня, когда кроме нас никого около ворот не осталось. – У Алисы теперь депрессия, как бы не натворила чего…

- Скажи ей, пусть не принимает это так близко к сердцу, - посоветовала я. – Вообще, у нас класс хороший, обижали кого-то, было дело, но чтобы вот так…

- Чего ты их защищаешь? – Аня презрительно скривилась. – Эти бараны готовы сделать все, что им скажет самая тупая овца, ни у кого своих мозгов нет. Хороший класс новенького до слез не доведет!

И Аня пошла, на ходу то и дело подтягивая ремень от сумки. Я только сейчас поняла, что на улице, оказывается, очень холодно, и ветер такой пронизывающий, но домой идти совершенно не хотелось. Впервые в жизни, наверное, мне хотелось прогуляться по улице в одиночестве и попытаться разобраться в том, что произошло. И все же я сказала себе, что мама будет волноваться, если я задержусь, да и уроки тоже делать надо, и нехотя побрела домой…

До ужина мне удавалось скрываться в своей комнате, притворяясь, что занята географией. Сестра быстро закончила со своими уроками и ушла играть в комнату родителей – кстати, наша афера с Винкс благополучно увенчалась успехом, и, хотя мама прекрасно поняла, почему мы пошли за благословением именно к отцу Петру, больше смотреть мультик не запрещала. Соня даже переименовала свою любимую куклу из Лизы в Блум, хотя та была вовсе не рыжей, а с длинными золотистыми локонами… В общем, я получила так необходимое мне в данный момент одиночество и могла уйти в свои мысли. Время пролетело быстро – даже удивительно, как охотно разум выключается в часы праздности, - и я была немало удивлена, когда ко мне заглянула мама и позвала ужинать.

Молитва, потом мы сели за стол и занялись содержимым своих тарелок. Мне очень хотелось поскорее покончить с макаронами, чтобы снова оказаться наедине с собой, но у папы сегодня было настроение поговорить о нашей успеваемости. Не то, чтобы у меня это вызвало раздражение, но лучше бы эта забота проявилась как-нибудь потом… Или хотя бы коснулась одной только Сони.

- Танечка, ты сегодня какая-то грустная, - заметила мама, когда я вкратце рассказала, что по всем предметам, кроме разве что физкультуры, у меня, как и всегда, только хорошие оценки. – Что-то случилось?

- Надеюсь, это не какой-нибудь мальчик? – вмешался папа. – Ты помнишь, что я тебе об этом говорил? Православная девочка должна держать себя в чистоте до самой свадьбы, а не уподобляться своим сверстницам, впустившим в себя дьявола!

- Нет, пап, это не мальчик, - успокоила я его. – К нам в класс перевелись две новенькие девочки из Москвы, и ребята отнеслись к ним не очень хорошо… Начали над ними смеяться и говорить, что они лесбиянки.

- Отец наш небесный! – папа так вытаращил глаза, что, казалось, они сейчас выпадут из орбит и укатятся под холодильник, откуда их потом будет весьма проблематично достать. – Я всегда знал, что Москва – это гнездо разврата! Понаехали к нам из этого Содома, а потом мы еще удивляемся, откуда на улицах столько гомосеков, прости Господи… Татьяна, ты ведь носишь с собой иконку Божьей Матери? Еще святой воды возьми, будешь окроплять парту перед тем, как сесть, чтобы вся эта бесовщина не смогла к тебе подобраться…

И все это он говорил совершенно серьезно, даже без намека на шутку или сарказм.

- Миш, не перегибай палку, - вразумила отца мама, но было видно, что и она шокирована моим рассказом. – Танюш, ты ведь понимаешь, что эти девочки сбились с пути истинного? Ты должна поговорить с ними и объяснить, что то, чем они занимаются, осуждается Господом…