Некрещенная

- Что с тобой сегодня такое? – спросила она, и ее лицо при этом было куда недовольней обычного. – От тебя на поле не было вообще никакой инициативы, ты стояла, как столб, даже не приняла ни одной подачи!

- У меня очень болит голова.., - попыталась было я оправдаться.

- А как ты думаешь наши спортсмены выигрывают медали на олимпиаде? Они не сверх люди, они тоже когда-то были самыми обычными школьниками вроде тебя. И побеждают они только благодаря упорству и преодолению собственных слабостей. Ты меня понимаешь?

- Да, Лидия Николаевна, - покорно кивнула я.

- Начни хотя бы бегать по утрам, что ли, - учительница нахмурилась еще больше.

Она говорила мне это чуть ли не каждый урок, я соглашалась, а в душе мечтала о том радостном моменте в самом конце следующего учебного года, когда я в последний раз посмотрю на окна спортзала и буду твердо знать, что больше никогда туда не войду…

В раздевалке были только две девчонки, подправляющие макияж, но и они не обратили на меня никакого внимания. Остальные, наверное, даже и не переодевались, сразу пошли в столовую на завтрак. Интересно, что сегодня дают? Так хочется чего-нибудь вкусненького…

Мой рюкзак валялся на полу – должно быть, кто-то его случайно смахнул, -и я со стоном наклонилась, чтобы его поднять. Какой-то день сегодня неправильный, с самого утра все не так, да еще и это Божье наказание в виде головной боли… Сходить что ли к медсестре, таблетку попросить?

Переодевшись, я побрела в столовую. Все же, в юбке намного привычнее, чем в спортивных штанах. В последних я чувствовала себя почти голой… На весь первый этаж пахло кашей – не скажу, что так прямо ненавижу пшенку, но все же это не манна небесная и даже не макароны с сосиской. Обычно такую кашу редко ели, одноклассники предпочитали купить в буфете что-нибудь повкуснее, но сегодня возле закрепленных за десятыми классами столов было необычайное оживление. Похоже, вещала снова Голикова – ее обесцвеченная шевелюра возвышалась над головами остальных,- и, судя по громким взрывам хохота, ее речь вызывала всеобщий интерес. Что наша «королева» там опять затеяла? Могу поручиться, что какую-нибудь очередную гадость ближнему своему…

Сначала я заметила в руках у Маши какие-то бумажки и лишь спустя несколько мгновений сообразила, что именно она зачитывает в присутствии не только всего нашего класса, но и вообще практически половины школы.

- «…это самая невозможная любовь, которую только можно себе представить, потому что мои чувства были изначально обречены», - Голикова старалась читать как можно громче, но ее слова то и дело тонули во всеобщем ликовании.

Я не знала, успели ли они меня заметить, не видела лица Алисы, которая наверняка тоже была там и все слышала. Мной руководило только отчаянное желание бежать как можно дальше спрятаться туда, где меня никто и никогда не найдет. Ноги сами принесли мое безвольное тело в женский туалет, и я не сразу поняла, что это была не самая удачная идея. Это в фильмах в школьных туалетах можно запереться и сидеть хоть до второго пришествия, у нас же дверей у кабинок не было вообще. Любая из моих одноклассниц могла завернуть сюда, чтобы покурить перед уроком, а тут я, буквально своими же руками загнавшая себя в ловушку. Вернее, ногами…

Я еще никогда не оказывалась в таком полностью безвыходном положении, как это.

Глава 6, последняя

Звонок возвестил об окончательной безвыходности моего положения - если раньше еще можно было проскочить мимо охранника, отвлекшегося на беготню младшеклассников, то теперь в коридорах перекати-поле. Меня сразу же погонят на химию, где я окажусь как первые христиане на арене Колизея перед львами, и меня безжалостно сожрут…

Нет, сейчас я должна думать вовсе не о себе. Хуже всего придется Алисе и Ане… Их наладившаяся было жизнь станет еще большим адом, чем раньше. И даже Соколов не сможет спасти их от позора. Боже, что же я наделала…

Я упала на колени и начала молиться. Пусть место было не самым подходящим, пусть сюда могли войти и решить, что я чокнулась, но это был единственный способ остановить неминуемую бурю. Я просила, чтобы злоба Голиковой и всех, кто слышал прочитанные ею слова из моего письма, обрушилась бы только на меня. Я сама, сама за все отвечу, сама искуплю, сама выпью всю чашу до дна, только пожалуйста, пожалуйста! – пусть Алиса и дальше живет нормальной жизнью, пусть ее не коснется ожидающий меня ужас…

Молитва меня успокоила. Я и забыла уже, как это – молиться от всего сердца, искренне веря, что Господь может совершить любое чудо, нужно только просить с открытым сердцем и чистыми помыслами. Даже голова прошла… Я просидела в туалете целый урок и, если не считать одной девочки на вид класса из шестого, никто не нарушал мое одиночество.