Некро

Увидев, что враг повержен, архангел облегченно упал на пол и улыбнулся. Но не на долго. Храм залил знакомый противный смех. Тот голос… был схож с голосом в пещере, который спрашивал о том, чего я боюсь, пообещав, что скоро встретимся.

– Сильнейший вампир пал…, как неосторожно. Оказывается, девочка Айли куда умнее оказалась. Обидно! Надо было воссоздать образ Джуны Сантери. – выходя из тьмы, мерзким голосом проговорил человек в камзоле с венецианской маской на лице, которую придерживал черными перчатками. Перчатки парили в воздухе, отдельно от рук.

Рыжие короткие волосы небрежно торчали из-под котелка, словно кроличьи ушки из шляпы фокусника. Желтые глаза злобно сияли за маской, выражая радость и гнев одновременно. Самым противным во всем образе была язвительная улыбка, которая не слазила с лица незнакомца.

– Не смей говорить о Джуне с таким наглым выражением лица! Тем более, я еще раньше бы узнала подделку Сантери. – заорала я, едва сдерживаясь, чтобы не воткнуть катану в сердце этого мерзкого типа.

Почесав затылок, мужчина вздохнул и пожал плечами. Нарисовав в воздухе спираль, человек в маске создал шпагу и взял оружие в руку, после чего поклонился и торжественно произнес:

– Мое имя Ханг. Возможно, вы уже слышали обо мне. Надеюсь, сможете теперь оценить урон, который будет нанесен тем, кто оборвал процесс поглощения магической маны. Хозяйка приказала забрать ману у тех, кто прервет сеанс. Кто знал, что глупым падшим ангелам будут помогать столь неадекватные маги. Однако, я в курсе всех ваших страхов. Поэтому придется поступить достаточно нечестно: убить с помощью тьмы, что кроется в ваших сердцах.

Докурив трубку, Ханг сбросил резко маску, кинув со всей силы на пол. Произошел взрыв, который превратился в сгусток дыма. Эта дымка… Тогда в лесу на нас напали тени… Нет, это были не самоуправляемые силуэты. Запах и структура дыма Ханга идентичны той дымке. Теперь-то все становится на свои места.

Опять тьма заполонила взор. Сколько можно?

По коже пробежал ледяной ветер, который одновременно обжигал каждую клетку. В голове с нарастанием усиливались голоса, точнее отголоски, тех ужасных событий, которые являлись как-раз тьмой в моем сердце. Ханг думает устранить нас с помощью самобичевания и ошибок прошлого, чтобы руки не пачкать. Да, разумеется, кроме самого себя никто не сможет разрушить психику. От психики зависит эмоциональные составляющие. А от эмоций зависит восприятие того, насколько ты жив.

Плохие воспоминания – это самые глубокие раны, которые отпечатываются не только в человеческой памяти и сознании, но и в сердце и душе. Самое драгоценное воспоминание тоже может стать ядом: мы привыкли сравнивать жизнь, которая раньше была и которая есть. Когда настоящая жизнь кажется несносной, то в голове всплывает картина, где все раньше было хорошо. Как цинично, но так по-живому. Не будь люди людьми, то мир был бы слишком идеальным. Именно наши пороки и шрамы на сердце создают уникальность и неповторимость каждого. Думаю, что страхи и плохие качества делают нас сильнее. И главное – умение направить зло и негатив во благо. Это помогает рассеевать тьму, которая не позволяет пройти к просвету.

Это я поняла только тогда, когда на месте СИРИУСа в ледяном водовороте увидела возлюбленного, который дал пищу для размышления. Только отчаяние может перебить отчаяние. Однако, частичка надежды вытащила меня из капкана, в который сама и загнала себя.

– Мама, где ты? – послышался детский отчаянный голос в сумраке.

Мрак неожиданно рассеялся, перенеся меня в темную комнату с прогнившими деревянными полами, разодранными обоями, которые выцвели со временем. Окно было забито деревянными досками, которые загораживали лоскутки штор. Небольшой и слабый луч старался пробиться через доски, то и дело выглядывая то из одной щели, то из другой, падая на кровать, которая единственная стояла в комнате. Белое одеяло свисало с матраса, собирая всю влагу в себя и зарастая постепенно плесенью. Молчание и пустоту прервал детский всхлип. Быстро переведя взгляд в левый угол комнаты, я потянулась за мечом. Однако, его не было на месте… Сердце стало сильно и быстро стучать, а руки прорываться холодным потом. Я без мечей просто не смогу победить врага…!

– Мама, ты где? – опять спросил детский голос в левом углу, который доносился из тьмы. Именно тот угол был самым неосвещенным и мрачным. Почему мне так страшно?

Послышался шорох и грустный вздох. И всхлипывания. Внезапно, из тьмы выглянула маленькая босая ножка, которая была перепачкана грязью. Постепенно на свет вышла маленькая девочка лет пяти с длинными каштановыми волосами, в белой изорванной ночнушке, покрытой пылью. В левой руке она держала плюшевого мишку, у которого был один глаз. На шее игрушки висело что-то, похожее на медальон. Девочка вопросительно посмотрела на меня большими зелеными глазами и с надеждой спросила:

– Тетя пришла забрать меня отсюда?