Некроинтернационал II

В окнах начали загораться огоньки лампад, озаряя придомовое пространство тусклым желтым светом. На крыльцо одного из домов вышел седой мужчина с вилами в руках. К его ногам жался здоровенный лохматый пёс и тихо скулил, стараясь спрятаться за спиной своего хозяина.

— Чевой вам? Договаривались же, шо… — неуверенно произнес мужчина, всматриваясь в лицо Брайта.

— Связать его, собаку убить, — поводок снова дернулся, двое моих соратников накинулись на человека и, в мгновение ока, опутали его веревками. Я подошел к псу и одним взмахом длинного волнистого лезвия разделил его туловище на две части. Сладкая прана кровавым облаком вырвалась на свободу. Я вдохнул полной грудью, стараясь впитать как можно больше.

Погром набирал обороты. Мы врывались в дома, выламывая толстые двери и зарешеченные окна. От нас ничто не спасёт. Густо пахло страхом. Ночь полнилась криками боли и ужаса. Живые пытались сопротивляться, плакали, просили пощады, но всё было тщетно. Мертвые не чувствуют боли и не имеют жалости. Мы выкидывали их наружу, где наготове стояли ловчие. Ударами небольших молотков они разбивали им колени и, схватив за волосы или одежду, тащили к площадке, где специалисты готовили к запуску генераторы.

У хозяина заболела голова от непрекращающегося собачьего воя. Он приказал истребить животных. Я и еще несколько смердов начали зачистку. Мой фламберг долгих полчаса не знал покоя, рубя головы кудлатым псам, большим черным кошкам и злой рогатой скотине. Приказ был отдан нечетко, и нам пришлось уничтожить даже мелкую живность, вроде домашних птиц и кроликов. Жаль они не годятся для генерации — слишком низкое содержание праны. Я в последний раз взмахнул мечом, разрубая напополам баранью тушу. Отрешенно оценил повреждения — лезвие сильно затупилось. Придется точить.

Наконец зверьё закончилось, и я вернулся к хозяину. Процедура генерации шла полным ходом. Визжащих от ужаса людей по одному помещали в овальные металлические клети. Брайт и его помощники включали механизм генератора и множество тонких игл впивалось в тела пленных крестьян. Чужая боль пряным туманом заполняла пространство. По вкусу она напоминала смесь из карри и острого кайенского перца.

По левой трубке, отходящей от клети, начинала быстро бежать вкусная алая жидкость, скапливаясь в большой металлической бочке. По правой трубке, медленно и неохотно, текла прана, вливаясь в сферу крупного кристалла-сангвиния. В полевых условиях единственный источник энергии — это живые люди. Чем сильнее страдание живого — тем больше выход праны.

Производство шло полным ходом, однако вскоре выяснилось, что людей значительно меньше, чем рассчитывали наши маги. По их данным в селе должно было быть человек на двадцать больше. Используя малый пыточный набор, хозяин начал допрос пленников. Оказалось, что большая группа людей прячется в подвале деревенского клуба. Меня и еще нескольких соратников отправили за материалом. Быстрой ритмичной походкой мы подошли к зданию.

Внутри нас уже ждали. Живые, понимая какая участь их ждет, не собирались сдаваться. Едва я спустился вниз, как здоровенный бородатый детина выскочил на меня с толстым железным прутом и одним махом перебил руку. Та отделилась от тела и вместе с мечом загремела по каменным ступеням. Крестьяне накинулись на меня со всех сторон, избивая дубинами и стальными прутами. Кости дробились и крошились, превращаясь в мелкую алебастровую пыль. Я наблюдал за этим процессом с философским спокойствием и отрешенностью. Ни боли, ни досады я не чувствовал. Внезапно в голове что-то щелкнуло, сознание затопила одна единственная мысль: нужно остановить агрессию. Шаря единственной рукой по полу, я наткнулся на деревянную ручку старого серпа. Схватив ее, я немедленно воткнул щербатое лезвие в пузо деревенщины и с силой провернул. На пол хлынули грязные сизые черви кишок, меня окатило горячей кровью. В тело устремился мощный поток энергии. Подвал затопили крики ужаса.

* * *

Я очнулся в ржавой железной клетке. Кисти рук нестерпимо горели от боли. Из темноты подвального помещения послышался чей-то приглушенный вой, закончившийся предсмертным хрипом. Вскоре я остался один на один с тишиной. Остальные пленники, по всей видимости, спали.

Руки пульсировали от боли, однако в остальном я чувствовал себя просто превосходно. Будто выпил тонизирующего чая, принял холодный душ или провел привычный жертвенный ритуал… Скользнув во внутреннее пространство, я стал свидетелем весьма занятной картины — могила была до краёв заполнена пенящейся алой жидкостью. Она выплескивалась наружу, создавая под ногами мерзко хлюпающее болото. Над могилой вилась легкая энергетическая дымка, фонтанирующая эманациями чужой агонии.