НекроХаник 2 (СИ)

— Хорошо. Людей в Варшаве предупредить, чтобы сидели тихо. Не вздумали устраивать какую-нибудь самодеятельность. Придумали же — подзаработать для будущей акции… Никому доверять нельзя — все самому приходится планировать и перепроверять. В такое время поднять волну — моментально на карандаше у Особого отдела окажешься. Хватка у местных волкодавов отменная, мигом весь клубок размотают.

— Может, ниточки вообще оборвать, ваше превосходительство?

— Посредники моих людей знают?

— Никак нет, работали через студента, его давно в живых нет.

— Тогда не будем суетиться. Пусть на месте держат глаза и уши открытыми, может что полезное узнают. Новую акцию пока отложим. Не время сейчас. Пока не время.

***

Багровое солнце медленно садилось за далекую каменную гряду. Ветер трепал клубы черного дыма, доносил запах горелого мяса и вываленных внутренностей.

Спланированная оборона и планы, составленные командиром роты развалились, столкнувшись с идиотизмом одного единственного человека. Господин капитан Седецкий не удержался и решил лично поучаствовать в будущем сражении. Хотя его и просили остаться в резерве. Нет — сгреб всех доступных лошадей и верблюдов, при отдаленных звуках перестрелки сунулся левее и повел русских в атаку. Практически лоб в лоб на превосходящие силы противника. Чуть больше ста человек на тысячу наемников, не считая бесконечные толпы черных аборигенов, бегущих резать “белых обезьян”. В итоге штурмовикам пришлось контратаковать, спасая остатки разгромленного отряда. После чего трижды отбрасывать орды нападающих: вооруженных холодным оружием дикарей и стрелковые цепи следом. Под бесконечным артиллерийским обстрелом, вражеским огнем картечниц и ружейными залпами прущих вперед головорезов.

Если бы не четыре картечницы Шмайссера, смяли бы оборону. Как пить дать — смяли. Вся округа от занятого холма и до Эль-Увайнат завалена телами. С боков убитых куда меньше, обходными маневрами чужие офицеры не особо увлекались. Дорогу позади перерезали, мелькали вдали чужие фигуры. Но британцы сделали ставку на один таранный удар. И теперь откатились, зализывать раны. Учитывая их тотальное превосходство в живой силе и пушках, вопрос уничтожения остатков роты — дело одного-двух дней.

Пробравшись по узкой траншее, Сергий кивнул вахмистру, мрачно снаряжавшему обоймы к винтовке. Сквозь бинты на голове казака проступали пятна крови. Кизиму дважды цепляло осколками от шрапнельных разрывов. Хорошо еще, что господин гауптман приказал раздать все каски из обоза и заставил их носить. Если бы не эта защита, погибших в окопах было бы куда больше.

— Скажи, Сергий, какого ляда ты в атаку с архаровцами рванул?

— Так мы под прикрытием картечниц, Анисий Лазаревич.

— Ага. Такое прикрытие, что рубились всю дорогу и туда и обратно. Ладно башибузуки твои, пердуны старые. Им все бы только удаль молодецкую показать. Тебя-то куда понесло?

Пристроившись рядом, Макаров устало вздохнул. Помахать железом пришлось изрядно. Как и пострелять. Когда пробивали коридор для остатков русского отряда, парень раз пять простился с жизнью. Повезло, что германцы большую часть наемников прижали к земле, заставив попрятаться между невысоких барханов. Дикари с копьями и ржавыми мачете оказались намного слабее на удар, поначалу лезли, словно тараканы, затем дрогнули и побежали. Будь это регулярные части, легко бы не отделались. И так к ночи на ногах держались тридцать два бойца из приданной штурмовикам добровольческой роты. Еще двенадцать человек тяжелораненых рядом с госпитальной пещерой. Там же капитан Эраст Юлианович, до последнего махавший шашкой, изображая былинного героя.

— Принимай командование, Анисий Лазаревич. Из всех, кто по званию старше рядового, ты один остался.

— С Седецким что? Вы же его вытащили на себе, я видел.

— Две пули в грудь. Может до утра доживет, если лекарка вытащит. А может и нет.

— Беда… Сколько нас всего осталось?

— Германцев человек пятьдесят, да нас чуть больше тридцати в строю. Все. Счастье еще, что гауптман позаботился и патронов набрал с запасом, разве что оси тележные не лопались. Поэтому еще на день хватит.

— День… Завтра пушки подтащат и холмы с песком сравняют.

— Послезавтра. Ветер меняется, песчаную бурю тащит. До вечера будет глаза засыпать, только на следующую ночь угомонится. И как стихнет, тогда нас снова за глотку возьмут, это точно… Но день и ночь мы проживем. Назло всем.

Макаров был прав. Продовольствие и запасы воды позволяли прожить на месте минимум неделю. Проблема была в другом. Подмоги ждать особо неоткуда. До ближайших гарнизонов — три недели бегом. Марзук поддержать ничем не сможет — там полтора взвода калек, они даже отбиться от дикарей не смогут. Поэтому когда бритты утрут кровавые сопли и подтянут силы, то останется продать жизнь подороже. Здесь ведь даже не триста спартанцев, а куда меньше. Любой вражеской бригаде на один зуб.

***