НекроХаник 2 (СИ)

— Понятно… Бардак. Только командир в госпиталь загремел, так и расслабились… Но ничего, я вас быстро в чувство приведу. Хер-р-рои, понимаешь… Первого октября, в семь утра чтобы стояли на плацу в Марзуке. Это понятно?

— Так точно, ваше высокоблагородие! Разрешите узнать, ваше высокоблагородие!

— Да?

— Как добираться? Грузовик будет?

— Будет. Два грузовика. Один под имущество, другой для вас…

Прогулявшись перед строем, Кобяков поморщился. Да, это не Бенгази. Покажи шаромыжников журналистам — на смех поднимут.

Последним в строю вообще какой-то доходяга. Вылитый цыган — лицо почти коричневое от загара, волосы белые, взгляд придурковатый.

— Кто такой?

— Рядовой Макаров, ваш высокобродь!

— Как долго в роте?

— С момента высадки, ваш высокобродь!

— Чем прославился?

— Э… Да ходил вокруг. Местным говорил, чтобы не воровали, если прибегали. Тащат все, что плохо лежит. Ну и разрешают у патрулей собак кормить. Они ко мне привычны.

— Ясно… Половой, одним словом… Значит так, служивые. Здесь разнос за бардак и неподобающий внешний вид я делать не стану. Не хочу армию перед соседями позорить. А вот дома мы поговорим… Вахмистр!

— Я, ваше высокоблагородие!

— Похоже, ты один из них только службу знаешь. Поэтому — про грузовики не забывай. Сейчас — убери их с глаз долой. А я поеду к местному командованию. Надо о будущем взаимодействии договариваться.

Когда оба грузовика упылили дальше по улице, Макаров смахнул пот и поблагодарил Кизиму:

— Спасибо, Анисий Лазаревич, что с утра подсказал Кусаку подальше отослать. Не удержалась бы, цапнула благородие за задницу. Опозорили бы перед комрадами.

— Это точно. Ладно, братцы. Задачи до вечера всем нарезаны, так что разбежались. И чтобы близко с деревней никого не было. Я тут погуляю, вдруг начальству еще что понадобится. А тебе, Сергий, отдельная просьба. Там у летающей штуки тебя спрашивали, что-то обсудить насчет будущего полета хотели. Ты сходи, но на виду шибко не маячь. Мнится мне, что господин майор обязательно захочет диковинку посмотреть.

— Не дурак, понял.

— Раз ты понял и другие сообразили, то — вольно! Разойдись!

***

Вечером трое будущих “послов” собрались рядом с серебристой гондолой дирижабля. Вылет назначен на раннее утро, можно как раз перед дальней дорогой обсудить оставшиеся детали.

— Что там с благородием, Анисий Лазаревич?

— Ляпнешь где-нибудь по-привычке, Сергий, язык и укоротят. Вместе с головой.

— А мне о голове заботиться уже поздно. Правда, Герасим?

Горбун помешал варево в котелке и мрачно покосился на громаду над головой:

— Точно эта штука огня не боится?

— Точно. Туда специальный газ запихали, который не взрывается. Лучше скажи, нас дома ждут?

— А как же. И тебя. И ефрейтора нашего. Меня — так в особенности, — сняв пробу, монах начал раскладывать кашу по тарелкам. — Не поленились, письмо от духовника прислали. Слезно просит не сгинуть где-нибудь в песках Африканских, домой добраться. Пообщаться желает, просто страсть как.

Взяв свою порцию, Макаров усмехнулся:

— Вот поэтому про длинный язык поздно жаловаться. После веселья, что мы учудили, проще пари заключать: нас сначала на плахе по кусочкам разберут или перед этим на костре поджарят… Ты-то что мрачный такой? Вроде уехало начальство, не стало на диковинку любоваться.

— Начальство уехало, проблемы остались. Вас, лапотников, домой потихоньку отправят. Особенно тех, кто здесь ночью по костям бегал. А мне роту под командование принимать. Из пластунов, добровольцев из казачества.

Задумчиво съев половину, Макаров помотал головой:

— Что-то у меня не укладывается. Ты же вахмистр, Анисий Лазаревич. А на роту — офицерский патент положен и капитанский чин. Что же, тебя через кучу ступеней и сразу до есаула?

— Выходит, что так. Приказом Его Императорского Величества.

— Занятно. Наверное, я что-то не до конца знаю.

— Мал ты еще, все знать… — Отщипнув кусочек душистого хлеба, который уже начали выпекать фольксдойчи, казак решил все же объяснить: — Я с болгарских волнений сотником домой вернулся. Самый молодой сотник в станице. Многим это из больших семей не понравилось. Начали зажимать, пытались все в спину шипеть, что зря геройствовал и людей под чужие пули ради выгоды подставлял. Съехал я в город. Потом еще разное было. Когда кинули клич в Африку идти, дома ничего не держало. Записался добровольцем, хоть рядовым был готов сюда. Но — звание все же дали. Урядника постеснялись, а вахмистра получил. Воевал справно, это вы знаете. И вот когда среди станичников месяц назад клич бросили, мое имя снова всплыло. Те, кто против что-то говорил, притихли. Сынков-то не отправили в пески, хоть царь-батюшка и просил. Поэтому собрались атаманы с Новочеркасска, Ставрополья и Екатеринодара, да и решили — дать мне жезл походного есаула. А это — рота под меня, как минимум. И не просто рота, а казачья, из лучших бойцов.

— Так война вроде как и закончилась?