НекроХаник

Вот это все зачерпнул некромант щедро, не оставляя ничего на будущее. Зачерпнул и влил в свое заклятье, переплавляя чужие беды и горести в могильный холод и абсолют каллиграфических линий. Мертвое собирало переломанные крылья вместе, сопоставляя кости и расправляя перья. Законы артефакторики плели тонкую вязь рунических связей, наполняя тушку мертвой птицы возрожденной плотью и усиленными мышцами. Некромантия и механика собирались воедино, дабы вернуть из-за грани тварь, которую еще никогда раньше не видел этот мир. Вместе с рождением мрачного Франкенштейна менялся и его хозяин, превращаясь в НекроХаника. В отринутого Тьмой человека, для которого мертвое стало родным и близким, вписавшись в строгую гармонию математических формул и незыблемых законов мироздания.

То, о чем мечтал господин Зевеке, свершилось. Пусть он не смог лично приложить руку к обучению ученика, но его стараниями в Российской Империи появился новый некромант.

***

Обессилевший парень сидел на табурете, уронив голову на скрещенные руки. Сил практически больше не было. Хотелось забыться и провалиться в спасительный сон, хотя бы до завтрашнего утра.

Но валявшаяся перед некромантом тряпка зашебуршилась и оттуда высунулась большая голова с черными круглыми глазами. Покопавшись, ворон окончательно освободился, захлопал крыльями и попытался встать. Удалось ему это лишь с пятой попытки. Но зато утвердившись на лапах, птица начала прихорашиваться, недобро поглядывая на создателя. Наконец, закончив чистить перья, ворон зло каркнул и ткнул твердым клювом в локоть, умудрившись попасть по нерву.

— Чтоб тебя! — ругнулся Сергий, чуть не свалившись на пол.

— Ка-а-ар! — ответил спаситель, разглядывая кухню.

— Зараза, не надо так орать, и без того понимаю!.. Слышишь, чучело крылатое, я тебя понимаю… Блин, правда, голова после этого раскалывается… Значит, жрать хочешь? Я бы тоже чего поел. Сейчас…

С трудом поднявшись и опираясь на стол, парень медленно прохромал к печи и отодвинул в сторону заслонку. Пошарил по горшкам, взял миску и наложил туда, что приглянулось: пара пирогов, кусок холодной каши и мелко порезанные сушеные грибы. Вернулся за стол, подозвал ворона. Тот осторожно подошел поближе, посмотрел одним глазом, другим, потом нахохлился и отвернулся.

— Как это — «гадость какая»! Это — еда! Смотри, я — ем… Вкусно… Оказывается, драки с потусторонним пробуждают дикий аппетит.

Но хоть Сергий и набивал полный рот, глотая почти не жуя, мертвая птица упорно отворачивалась и брезговала угощением. Лишь прикончив все в тарелке, некромант смог соображать чуть более связно и хлопнул себя по лбу:

— Господи, ну когда я думать начну, а не фигней страдать! Что за ведьмой поперся на болота, словно барашек на заклание. Что сейчас покойника обычной жратвой пичкать пытаюсь. Если бы это работало, зомби в Румынии сожрали бы все вокруг за неделю… Сейчас.

В этот раз в кладовку нахальный гость пробрался куда бодрее, почти не придерживаясь за стены. Там гремел горшками, чихал от пыли, чтобы наконец выбраться с маленькой плошкой, прикрыв ее ладонью.

— Во, смотри. Жаба. Большая, жирная. Будешь?

Новое угощение заинтересовало ворона. Но он все равно стоял посреди стола, переминался на лапах и недовольно каркал, поглядывая на будущую еду.

— Помню, помню, не ори. Просто мясо тебе подойдет только совсем с голодухи. А брюхо набивать ты любишь падалью. Причем желательно свежей. Чтобы остатки жизненных сил совсем еще не пропали, но и мертвечиной уже пованивало. Вот, полюбуйся. Для тебя стараюсь.

Придавив пальцем очумевшую от яркого света жабу, Сергий прикрыл глаза и попытался ощутить окружающий мир. Прохладную серость стен вокруг. Бурые разводы печных кирпичей. Чернильную кляксу ворона. И живой ярко-зеленый комок в миске, с тонкой паутиной каналов и точками нервных узлов. Сосредоточившись, молодой некромант зацепил из солнечного плетения невесомую нить, протянул ее через руку и вытолкнул незримым щупом прямо в пульсирующее переплетение жизни. Распустил иголку тьмы венчиком, изобразив эдакий одуванчик и втянул в себя эти зеленые капли, одну за другой.

Жаба дернулась и обмякла. Умерла, подарив часть энергии Сергию. Прислушавшись к новым ощущениям, тот лишь до боли сжал кулаки и вздрогнул:

— Понимаю теперь, почему служителей Тьмы давят с таким усердием. Если от одной крохотной смерти вас там плющит, что уж про массовые убийства говорить… Нет, к демонам такие развлечения… А ты — ешь, готово.

Бочком подскочив, ворон жадно клюнул и засуетился, набивая утробу. Его хозяин тем временем задумчиво разглядывал крылатого обормота и размышлял:

— А ведь ты, бедолага, так от мрака и не избавился. В тебе отражение портала осталось. Крохотное, но есть. Причем ничего извне пробиться не сможет, но дряни из-за грани почерпнуть при случае я всегда смогу… Вот учудил с возрождением. Живое и мертвое вперемешку. Да еще с какими-то моими страхами и ненавистью к нечисти. Дурная смесь вышла… Как бы тебя назвать, чудо-юдо заморское?.. Франкенштейном — язык сломаю. Если же покороче… Будешь ты у меня Федей. Федор, крылатый вестник смерти.