Некрологи

— Как ты узнала, что я собираюсь просить прибавку? Я тебе говорил? — Загипнотизированный ее волшебными округлостями, я мог и проболтаться.

— Нет, но все знали, что ты попросишь, и каждый знал, что она ответит тебе «Нет». Если она скажет «Да», все захотят повышения. Говоря «Нет» самым достойным, она тем самым остужает другие горячие головы.

Самым достойным. Эта фраза привела меня в восторг. Особенно, учитывая то, что я услышал ее от Кэти.

— Так ты собираешься остаться?

— Пока — да, — сказал я. Слова небрежно слетели с моего языка, как бы закрывая это тему. Эти слова могли бы произвести впечатление на кого-нибудь в ретро-фильме, но не на Кэти, которая лениво потянулась, смахивая несуществующие ворсинки с топа, едва прикрывавшего ее упоительно плоский живот.

— Мне осталось еще немного написать. Вик Альбини. Боже, забери его подальше.

— Киногерой-гей, — сказал я.

— Новость-молния: не гей. — Она подарила мне загадочную улыбку, и погрузилась в работу, оставив меня в неведении. Но на самом деле я и не хотел ничего знать.

Я просидел перед чистым файлом Бамп Дево минут десять, набрал абзац, удалил его, и просидел еще десять минут. Я чувствовал, что Джерома смотрит на меня и знал, что она при этом ухмыляется. Я не мог работать под этим взглядом, даже если мне это просто казалось. Я решил пойти домой и написать о Дево там. Может, что-то осенит меня в метро, ведь там всегда было хорошее место для полета моей мысли. Я начал закрывать ноутбук, но тут на меня снизошло вдохновение, также как в ту ночь, когда я увидел заметку о Джеке Бриггсе, пополнившем тот великий клуб на небесах. Я решил, что буду увольняться, и к черту последствия, но я не собирался уходить просто так.

Я удалил пустой файл Дево, и создал новый, который назвал ДЖЕРОМА УИТФИЛД. НЕКРОЛОГ. Я писал на одном дыхании. Двести ядовитых слов просто вылились из-под моих пальцев на экран.

Джерома Уитфилд, известная близким друзьям как Джерри (по сообщениям, таких была парочка еще в дошкольных учреждениях), умерла сегодня в —

Я посмотрел на часы.

— 10:40. По словам коллег, она захлебнулась собственной желчью. Хотя она с отличием закончила Вассар, Джерри провела последние три года своей долбаной жизни на Третьей Авеню, где руководила командой из примерно двух десятков рабов на галерах, более талантливых, чем она сама. Она оставила после себя мужа, известного сотрудникам «Неонового Цирка» как Безвольная Жаба, и ребенка, уродливого маленького ублюдка, которого сотрудники ласково называли Пол Пот. Сослуживцы все согласны с тем, что хотя у неё не было ни капли таланта, Джерри была властной и беспощадной личностью, чем и восполняла отсутствие оного. Ее визгливый голос мог, как известно, любого довести до кровоизлияния в мозг, и недостаток чувства юмора был легендой. Вместо цветов, просим всех, кто ее знал, включая Жабу и Пота, выразить свою радость от ее гибели и отправить эвкалиптовые леденцы голодающим детям Африки. Поминальная служба пройдет в одном из офисов «Неонового цирка», где все довольные, пережившие ее, смогут обменяться драгоценными воспоминаниями и спеть «Динь-Дон, ведьма мертва.»

Моя идея, когда я начал эту обличительную речь, была напечатать десяток экземпляров, прикрепить везде — в том числе в туалете и обоих лифтах — тем самым сказав видеть-вас-больше-не-хочу-давай-до-свиданья как офисам «Неонового Цирка» так и Королеве Эвкалиптовых Леденцов. Я, скорее всего, сделал это, если бы не перечитал написанное и обнаружил, что это было не смешно. Совсем не смешно. Это была работа истеричного ребенка. Что навело меня на мысль, а не все ли мои некрологи были одинаково несмешные и дурацкие.