Некромаги

— Не перебивай старших. Констант рассказал о секте, рассказал, что ты со своими друзьями ищешь их. Дай слово, что, возложив на себя такую ответственность, будешь использовать нас, не смотря на риски. Мы оба согласны. Это наш выбор. И не оглядывайся на милосердие. Секта убила стольких, что с нашей стороны уже не до мягкости. Я пойду за тобой и за твоим чистым. Сколько сможет сделать старуха, столько и сделаю, даже если понадобится приманка, бери меня. Жизнь прожита. И не самый плохой вариант закончить ее в борьбе.

Что возразить? Нечего! Я поняла только, что невольно стала их маяком и опорой, когда совершенно не видела себя в этой роли. Где я, и где та, за которой идут следом… Пила чай и серьезно подумала: смогу? Ева-предводитель маленькой группы из рыхлого евнуха и старой женщины, пустить их в расходный материал для дела, как пушечное мясо? Использовать, как она просит, на полном серьезе? Нет… или не знаю… или пока не столкнулась с такой ситуацией, когда готова буду и сама сунуться под топор, если буду уверена, что вместе с моей головой слетит и голова главного адепта…

— Дай слово.

— Даю, Хана.

— Хорошо. Сейчас поужинаем спокойно, а потом принесу то, что вчера оставил Констант. Он многое там начиркал, я тоже все прочитала. Великий Морс… как же земля выносит таких выродков?

Хана не мешала. Постелила в зале, ушла в свою комнату, оставив наедине с лампой и внушительной пачкой листов. Среди которых попались и корявые наброски — книга с черепом, ритуальный нож-стилет со странной трубчатой ручкой.

Я открыла сигаретницу, нажала кнопку записи и начала:

— Свидетельства некромага, попавшего в тринадцать лет в плен. Рисунки передам для просмотра при встрече…

Через двадцать минут, с пересохшим от напряжения горлом, дочитав до последней точки, остановила запись и нажала «отправить». Констант нашел мужество даже на то, чтобы прямо говорить — что сделали с ним. И смог описать, что сделали с его отцом.

Слово «принято» пришло с номеров — 0,1,3,4 и 5. В этот раз я отправила на все номера, кроме двойки, даже загадочному Парису.

Сложив сигаретницу обратно, приоткрыла окно и зарядила табачную палочку. Выкурила три подряд и бездумно рассматривала маленькую не полную луну в небе. Если Нольд в самый ненормальный для себя день, а это был именно он, иначе бы Ян не звал с ночевкой к себе, смог ответить на послание, — значит, не превратился в волка. Пальцами, а не лапами набрал «принято», и человеческую трезвость сохранял. Как же мне хотелось узнать о нем больше… Иной мир иного, проклятого своим происхождением…

Глава двадцать четвертая

Последний день на неделе, пятница, в Инквизе мне казался уже пыткой. Если прежде было страшно пошевелиться, чтобы не вызвать волну событий и информации, то теперь я маялась от бездействия и невозможности куда-то реализовать свою жажду — работать! Быть запертой в офисе, а не ходить по улицам в поисках златовласки, в поисках новых следов сектантов, оказалось не просто.

И все пропали. Троица ничего не писал о том, что там с Иваром Сольдом, а без какой-либо весточки не было смысла связываться с некромагом Фортеном. Вилли не объявлялся, и не рисковала спрашивать о нем коллег — с чего интерес, если обзавелась другим поклонником? И не писала ему сама, думая, что, наверное, он занят важным и не нужно его отвлекать. С Нольдом глухо. Ян к четырем дня прислал сообщение «Сегодня занят, на участке убийство, я прикреплен».

Предложила девушкам выбраться сегодня в кафе или в клуб, но обе сдулись и даже на завтра сказали, что планы поменялись и все откладывается на следующие выходные. В чем сомневалась — там опять на носу тесты, и обе будет сидеть здесь до посинения, готовясь к ним. В пять из Инквиза ушла с плохим настроением… что, просиживать вечер в корпусе, тупо пялясь в стену предаваясь размышлениям? Я уже обдумала все, что могла обдумать, дойдя до тупика. Открытий мозг не подкидывал, озарений тоже.

Чтобы немного убить время, с обычной ветки метро пересела на кольцевую. Один круг, а там решу — к себе, к Хане или еще куда. Обрызгала руки, устроилась в последнем вагоне — там меньше набивалось людей, и решила мужественно терпеть вонь людской мертвечины. Столько дней столицы заставили привыкнуть даже к такому. На все сейчас было плевать… за оторванностью и практически брошенностью, в чувствах проступало самое яркое — я скучала по Нольду. Хотелось его присутствия, взгляда и голоса. Чистоты вдоха того воздуха, который был рядом с ним. Яном я тоже дышала, когда попадала в закрытый салон машины, но… я неимоверно скучала по Нольду. И хотела, чтобы он, где бы ни был сейчас, взаимно думал обо мне и желал встречи.

На каждой из станций уходили люди и заходили новые. Я мельком отмечала разреженность или концентрацию запаха, вскользь обращала внимание на призраков, что цеплялись за шею или плечи носителей, не выделяя никого конкретно — некромагский шум восприятия. Тошнотворный, но мы с этим живем всю сознательную жизнь…