Некромант. Чужая война (СИ)

Посмотрев в бешеные глаза, маг понял, что с его стороны может быть только один ответ — положительный. Кивнув головой и что-то неразборчиво промычав одновременно, Килиан поднялся и начал стрелять. В этот момент для него не существовало большой разницы, куда стрелять и в кого целить. Он практически не видел фигурки противника; они едва только появились на горизонте. Все его внимание застилали огромные черные машины — танки, медленно выраставшие в степи.

Танки на мгновение замирали и сразу же следовал выстрел. С каждой секундой, не отводящий от них взгляда Килиан чувствовал, как его восприятие этого боя начинает неуловимо меняться. Многотонные монстры, только что вызывавшие панический ужас, сейчас уже казались не такими страшными и ужасными. Они постепенно теряли этот налет страха, который окружал их.

Маг видел, как их ломаные линии начинают терять свою угловатость и незаметно приобретают плавность и округлость. Танк в его глазах переставал быть просто бездушным металлическим чудовищем, который несет вокруг исключительно смерть и только лишь смерть! Он почувствовал в нем красоту и сразу же ужаснулся этого!

«Что же это такое? — со странным воодушевлением думал он. — Как оно может быть прекрасным и волнительным? Как эта гора метала, которую даже самый последний гном постеснялся назвать своим творением, могла в моих глазах так измениться? Это же просто невозможно!». Уродливые металлические выступы по краям, огромный и несуразный нарост наверху и длинной трубой спереди вмиг перестал быть просто набором чего-то непонятного и гадкого! «Оно же прекрасно! — Килиан не мог оторвать от него глаз. — Какое удивительное сочетание безумной мощи и скрытой силы!».

Ощущение было настолько явным и противоречивым, что маг непроизвольно застонал.

— Учитель, что же это такое со мной? — еле слышно промычал он, поднимая голову к небу. — Что со мной происходит?

Однако, некому было отвечать на его мольбу. Не было рядом человека, который с детства был ему самым близким.

— Этого же не должно быть, — неуверенно бормотал Килиан, наблюдая, как немецкие танки утюжат выдвинутые вперед стрелковые ячейки. — Это ужасно! Это ужасно прекрасно!

В каких-то метрах от него погибали солдаты, которых тяжелые машины закапывали прямо в их же стрелковых ячейках. Погибали его товарищи, с которыми за то столь малое отпущенное им время, он успел по настоящему сдружиться! Погибала его вновь обретенная семья! Но его охватывали какие-то противоречивые чувства: это и всепроникающая жалость, горечь утраты, это и ненависть к врагу, это и странное воодушевление. Весь этот коктейль, похожий на гремучую и взрывоопасную смесь, в нем превращался в удивительную смесь, имя которой «упоение красотой смерти».

Будь в этот самый момент рядом с ним его учитель, мудрый и опытный Зенон, то эта проблема бы отпала сама собой, так и не разгоревшись из маленького уголька во все сметающее пламя. Однако рядом с ним не было никого, кроме умирающих товарищей и несущих смерть врагов.

Килиан впадал в необычное состояние, которое было чем-то похоже на транс и на бесконечно испытываемую эйфорию одновременно. Окружающие предметы то пропадали из его поля зрения, то вновь появлялись, вырастая при этом до огромных размеров. Ломались и трансформировались звуки сражения: взрывы снарядов отдавали грохотом необъятных и далеких барабанов, крики умирающих и горящих заживо солдат становились ритуальными песнями островных аборигенов. Он полностью терял связь с реальностью!

Сражение тем временем развивалось именно так, как и планировал комбат, расставляя свои немудреные силы. Немецкие танки при поддержки пехоты попытались прорваться с наиболее удобного с их точки зрения направления — там, где для танков открывался идеальный простор для маневра. Ринувшиеся коробочки с первых же минут боя наткнулись на плотный огонь бронебойных ружей. Рой мощных зарядов, то и дело щелкавших по броне танков, первое время особо не беспокоил танкистов, которые советские ружья презрительно называли «сталинскими мушкетами». Однако, с каждым метром, приближавшим их к заветной линии окоп, бронебойный огонь становился все более опасным и из просто беспокоившего превращался в смертельно опасный.

— База, база, прием! — докладывал командир первой машины. — Противотанковые орудия не обнаружены! Нахожусь под сильным заградительным огнем! Продолжаю движение!

Наконец, один танк встал, встал, как вкопанный, неудачно подставив свой бок под выстрел замаскировавшегося бронебойщика. Следом задымил второй, которого забросали бутылками с зажигательной смесью. Бронебойный кулак за первые часы боя потерял две машины из четырех, принимавших участие в атаке.

— Повторяю, имею потери! — надрывался в микрофон рации командир группы. — Имею потери! Две машины подбиты! О, мой бог!