Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

Герберт всегда знал, что любить змееволоску и наследницу горцев могут лишь сильнейшие. Слишком проницательная гордячка с тяжелой рукой с вспыльчивым характером, не могла быть смиренной возлюбленной и тем нравилась ему. К такой мало кто подступится и мало кто такую завоюет. А он смог. И пусть для этого пришлось пройти через ад совместных тренировок и десятки спаррингов, он в честном бою смог сломить ее сопротивление и вырвать первый поцелуй. В дальнейшем все шрамы оставленные Амиддарией на память удостаивались лишь его спины и нижней ее части.

И все было прекрасно, ровно до сегодняшнего дня, вернее сказать рассвета. Когда разобравшись с девчонкой и, разукрасив ее едва пришедшего в себя хахаля, Гер с улыбкой вышел из корпуса женского общежития и попал в поле зрения своей девушки.

— Вот значит, куда ты помчался как ошпаренный, — заломила она черную бровь.

— Амидд, не нужно драмы…

— Почему не нужно? — отточенным движением руки она сняла с пояса плеть и расправила ее с хлестким звуком. — Потому что управился быстро, да?

— Нет. Потому что здесь учится Сумеречная опекаемая моим родом. А замкнули ее на мне.

— Не может быть! — воскликнула разгневанная наследница горцев, испустив нервный смешок и сверкнув черными глазами. — И каков же статус у девахи? Кузина или жена?

— Невеста, — честно признался он, пожав плечами, и с опозданием понял, как поспешил.

Наверное, следовало вначале сообщить, что девчонка важна для масштабных планов грифона, затем, что она рассматривалась, как фиктивная невеста Даррея, после о своей глупости и только потом о роли, к которой принудили его. Но сказанное воротить нельзя, и вот теперь лежит он в тридцать пятой палате и мечтает о том, чтобы орущие в коридоре умолкли навсегда.

— Пусти! Пусти, я против! — хрипел надрывно какой-то кадет.

— А придется, ты обязан! — вторил ему до боли знакомый девичий голос. Настолько знакомый, что даже мурашки прошлись по спине многоликого, а руки заледенели.

— Я ни на что не подписывался!

— Правильно, тебя сам декан подписал.

— Но я по незнанию ворвался!

— Зато быстро сориентировался, — ответили хрипящему. — И нечего ссылаться на хорошую личину, ты же оборотень, и человека мог под ней различить.

— Не мог я, — заскулил, кажется, Тугго.

— Лучше прямо скажи, не хотел! — предложили ему, и оборотень взвыл протяжным «У-у-у-у!»

С трудом Гер поднялся с кровати и прохромал к двери, чтобы с удивлением увидеть, как неизвестная стройняшка, удерживая Кардинала за волосы, тянется рукой к простыне на его бедрах.

— Я обознался, без травы подобное возможно, — решился оборотень себя оправдать.

— Поздно-поздно, — ответили ему, увещевая. — И не дрожи ты так, я же всего лишь посмо…

— Намина?! — метаморф с ужасом узнал в кадете подопечную, которая мало того, что одета в форму академии, так еще и не оставила надежды войти с оборотнем в… сговор.

— Нет, не я, — пискнула доморощенная некромантка и скомандовала Тугго: — Бежим!

Он и побежал, как пес на поводке из собственных волос, а сзади она с испуганным: 'Быстрей!'

— Да я и так на всех порах… — отозвался Кардинал на втором пролете.

— Быстрей или поцелую… — пригрозила она уже на четвертом.

И надо отметить ее мотивация была столь сильна, что оборотень споткнулся и едва вниз головой не полетел. Но быстро извернулся и, схватив Сумеречную за шкирку, побежал, не забывая придерживать сползающую простынь.

До этого момента, да и вообще Герберт и не думал кого-либо догонять, повторно бить, то есть предупреждать о неприкосновенности некоторых безобразий. И одной поганке он совсем не хотел делать новый втык, но вот теперь… Прав был Сарраг Тиши, девчонка быстро нашла и подопытного и рычаг воздействия на него. В следующее мгновение за беглецами устремился ястреб стремительный, стальной и хмурый, как небо в шторм.

Он был всего в десятке метров от них, когда девчонка, посмотрев назад, взвизгнула: «Нас догоняют!» и сорвала с Бруга простыню. За мгновение до того, как ткань накрыла метаморфа и оборвала его преследование, он успел увидеть, как малявка руками и ногами вцепилась в голого оборотня, а тот в испуге побил еще один скоростной рекорд на пути к общежитиям.

* * *

— И ты стеснялся мне это показать? — в который раз спросила я у оборотня, ощупывая его черный чешуйчатый хвост.

— Д-да, именно это… боялся, — ответил запыхавшийся оборотень, лежа на животе и даже в этом положении прикрывая самое ценное руками. — Я, как ты помнишь, хотел показать иное, — и укоризненно напомнил: — А чем все обернулось?

— Сам виноват, — изрекла я и выдернула пятую по счету пробу, думая о том, что надо бы осмотреть его всего, особенно спереди.

Мой подопытный оказался носителем черной крови и крылатой ипостаси. Он мог обернуться драконом. Вернее сказать, обращался до того, как в обороте застрял, после чего уже только человеком бегал. К слову бегал он хорошо, даже отменно и за сегодняшний день побил все мыслимые рекорды выносливости: вначале три часа спасался от меня, а затем еще час со мной в нагрузку убегал от метаморфа. И вот наконец-то устал, свалился в кусты жимолости и замер неподвижно.