Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

Остаток времени до раннего утра и момента отправки в городок, многоликий провел на полигоне, вновь и вновь перевоплощаясь в ползучих гадов, тренируясь защищать не только себя, но и свой хвост. Уверенно полагая, что перевоплотись он сегодня в ужа, из-за проклятья невменяемой некромантки лишился бы отнюдь не ремня, а вполне возможно второй жизни. После приведя в порядок себя, свои мысли и волосы, дабы внушительная плешь не сильно выделялась на общем фоне, он повязал отправился на поиски девчонки.

А нашел еще одну причину для седины… Запах. Сладковатый и тошнотворный запах подчиненного мертвяка, тонкий и ненавязчивый, но переворачивающий душу.

Не доглядел! Ее убили…

Плевать на звук дыхания, тепло все еще исходящее от кожи и дрожь ресниц, Гер знал этот запах, силу состава, несущего его и понимал, что счет идет на секунды. Многоликий стремительно покинул спальню. Нужно успеть, нужно узнать, кто посмел перейти ему, Геру, дорогу и тогда… Он еще не знал, как найдет смельчаков, посмевших убить девчонку, не ведал, как заставит их говорить, но мог поклясться, они не останутся в живых.

Метаморф младшей ветви рода Дао-дво был вправе мстить за нее и собирался воспользоваться этим правом. Он ворвался в собственную комнату, сорвал печать с тайника и впервые в жизни попросил у грифона помощи. Сложно сказать, за какие нити дергал опытный клювастый кукловод, но уже через двадцать секунд Герберт получил свой запрос. Бутыль «Призыва душ» оказалась за порогом его двери, и горлышко ее венчала престранная записка от Эрраса Тиши, гласящая «Не переусердствуй».

Но как можно переусердствовать, если Сумерька уже мертва?

Занятый лишь этой мыслью, ощущая вину, он вернулся на место убийства, стянул мертвя… девчонку с кровати и не замечая ее попыток вырваться, поднес распечатанную бутыль ко рту.

— Ге-е-ер!

Взгляды встретились, и ее серые лучистые глаза в эти мгновения не были полны белесого тумана, они искрились неподдельным испугом. Она смотрит, она говорит, она движется, дышит и пахнет как… Намина, она жива… Таррах ей в глотку! Всего за мгновение разведчик перешел из состояния ужаса — «ее убили!», в фазу ярости — «я сам ее убью!»

Слов не хватало передать весь спектр его злости, несчастные обрывки срывались с языка, а в голове звучал набатом колокол, заставляющий сжимать челюсти и кулаки.

Успокоиться, как учил Могучий, взять себя в руки, как требовал Тагаш, уйти в Ничто, как советовала Сули ничего из этих практик не могло остановить многоликого сейчас.

Встряхнуть некромантку, надавать по щекам, высечь пониже спины он мог, но вряд ли бы она подобное пережила.

И метаморф ушел, тихо закрыв двери в комнате, в домике и внутри себя — щель продувающую душу. Несчастная Сумеречная, маленькая идиотка, недолговечная человечка и просто дура даже представить не может, как ей повезло. Он уже и забыл, что умеет так пугался за других, давно похоронил в памяти свое бессилье и вот опять… Перед глазами всплывают горькие картины прошлого как чуть не утонула в пруду трехлетняя Аннабель, как отец признается в болезни подтачивающей его и без того скудные силы, как умирает мама…

Гер?

Никто не произнес его имени вслух, но многоликий возвращается в себя, чувствуя настороженный серый взгляд и присутствие подопечной. Явилась, ножницы принесла, испугалась, не меньше чем он всего лишь получас назад, а потому волосы острижены до плеч, во взгляде ожидание.

— Молодец.

8

Нет, все-таки зря я решила вести себя тихо, потому что ры… коротко стриженный совсем обнаглел. Мало того, что подстриг по своему вкусу и облагодетельствовал меня челкой, так еще по ходу дела отругал и поставил перед фактом — будешь зачитывать смертникам сведения из своей тетради. И вроде бы кто против, я только за — помочь, но эта помощь поставлена в наказание…

— За продолжение опытов с моим иммунитетом, — руками зарываясь в мои короткие локоны, сообщил Дао-дво.

А-а-а… Мурашки по спине ползут и от стоп к коленям. Плечами передернула, а он уже шипит:

— Не дергайся, я еще не сказал, что затребую за оторванный хвост и испорченные волосы.

— Слушай, если это касается команды, то требовать не стоит, и так сделаю, — сообщила гневно и вырвалась из его рук. — Закончил?

— Еще нет, сядь. — Меня рванули за руку обратно на стул и ехидно поддели: — И давай без одолжений, мы оба знаем, как долг влияет на твое участие: стоишь столбом и вызываешь не только у меня, но и у соглядатаев зевоту.

— Да неужели? — возмутилась я. — Что-то не припомню, чтобы в прошлый раз тебе было скучно. Забыл, сколько нетопырей мы привлекли?

— Прекрасно помню. И сгоревшие деревья, и Холодную звезду, удавку некроманта…

— Возле моего уха кровожадно щелкнули ножницы. — Но растормошил тебя я.

— Вернее вскрыл мой потенциал.

— Вскрыла ты его сама. Но даже в этом случае я не вижу ничего плохого. Теперь я могу быть уверен, что тебя не убьют в первом же туре игры. — И не давая и слова против сказать, многоликая сволочь продолжила: — Вернемся к твоей отработке. В счет хвоста начнешь сама меня целовать, а в счет волос без гадливости отыграешь три постельные сцены.