Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

— Он быстро разбросал по кругу несколько силков и ринулся внутрь, — продолжил рассказчик, и все, затаив дыхание, ловили каждое слово. — Как ни странно некоторое время ничего не происходило. Не дрогнул ни один куст, не шевельнулся на ветвях ни один листок.

— Да ну! — прокомментировала публика.

— И самое интересное то, что оттуда ничего не доносилось. Но затем оттуда послышалось… — И пауза, заставившая не одну меня забыть про еду. Повествующий был великолепен, он с деликатной пикантностью вел рассказ о влюбленной парочке, явно решившей уединиться в плотной зелени кустов. И чтобы передать пикантность и красочность их диалога, он менял голос с мужского на женский, разыграл до боли знакомый эпизод:

— Сумеречная, не стоит… — произнес грубым голосом и уже нормальным тембром, вызывая общий смех: — Мы можем лишь догадываться, о чем речь, но все сомнения в сторону, ибо она обрадовано произнесла: — Стоит!

Столовая грянула хохотом, я сжала зубы, а автор шутовска продолжил пояснять:

— Далее последовало озвучение имен, проверка масти и расовой принадлежности вместе с ней. — И меняя голос, процитировал на радость всем: — Гер! Намина… Рыжий!

Русая. Метаморф…Человечка.

На этом моменте я выпустила вилку из дрогнувших рук. Та со звоном стукнулась о тарелку и заставила весельчаков с предвкушением обратить внимание на меня и задать серию вопросов на тему: «Что дальше было, Сумеречная?»

А в моей голове в этот момент билась одна весьма приятная мысль. Как я буду убивать рыжего, после того, как уничтожу городок и обнулю жизни смертников. Всех!

Быстро и легко, смертельным проклятьем усыхания и парой потаенных связок в нем.

Чтобы даже такие умельцы, как Гер, не смогли распутать. Прекрасная картинка предстала перед моим внутренним взглядом, детальная и ужасная в своей жестокости.

Почувствовала, как губы растягиваются в кровожадной улыбке, руки сжимаются в кулаки, подняла глаза и вздрогнула, увидев свое отражение в стекле. Там отражалась не я, а копия смертьнесущей из картинок третьей книги. Милостивый Боже! Отгоняя от себя безумие дара, вдохнула-выдохнула пару раз, разжала пальцы, моргнула и только после этого посмотрела на весельчаков:

— Не знаю, может, расскажешь? — подзуживающим оказался беловолосый оборотень, а вот рассказчиком синеглазый невысокий метаморф. Именно он с глумливой улыбкой предложил:

— А позвольте мне.

— Вещайте, — откликнулась как можно безразличнее и даже улыбнулась, не сводя взгляда с обидчиков. Первый интересовал мало, он просто хотел меня унизить, а вот второй желал задеть сильнее, глубже что ли. Зачем?

— На чем я остановился? — вопросил он у слушателей и, услышав пару подсказок и похабных комментариев, вновь повернулся ко мне. — Ах, да… героиня моего рассказа пожелала познакомиться с неизвестным. — И многоликий вновь вошел в роль:

— Не надрывай голосовые связки. Лучше скорее потрогай его, — выдал он мужским голосом и ответил женским: — Он меня съест!

В столовой новая волна истерии, а метаморф неумолим, продолжает вещать грубым голосом:

— Вряд ли. Он вышел к тебе без шипов, я сам едва его признал в таком обличье. — Повторный гром смеха перебил перепуганное писклявое замечание: — Но…но… это еще не основание!

Надо отдать должное диалог получился комедийный, и очень болезненный для меня.

— А дальше занятная тишина и его довольное замечание, — вещает метаморф, прежде чем скопировать Гера: — Что и следовало доказать! Сумеречная, хватить труп из себя разыгрывать, глаза открой и погладь… песика.

— Что? — вопросила довольная аудитория, красная от смеха и слез.

— Песика, — перекривил рассказчик и продолжил корректировать наш с Гером диалог. — Думаешь, он просто так сюда пришел? Давай-давай, прояви внимание, иначе, он меня со скуки оприхо…!

Комедиант не договорил, оказался схвачен за горло внушительной когтистой рукой, быстро трансформировавшейся в лапу. В первое мгновение я подумала, что грежу наяву, а затем до слез обрадовалась. Действительно обрадовалась появлению гневного, пышущего ненавистью Герберта Дао-дво, на лице которого крупными буквами написано «Рыжий псих!». Его заметили не сразу, поэтому смех затих рвано и удивленно на высокой ноте, а едва все смолкли, в тишине раздался предсмертный хрип повествователя и голос, который тому так и не удалось подделать:

— Кажется, я предупреждал насчет своей невесты лично каждого из вас, — процедил Графитовый, обводя взглядом стол, за которым сидели оборотень-задира и сатирикметаморф. — Неужели неясно объяснил?

А в ответ тяжелое молчание и надрывный хрип синеющего весельчака.

— Мы тут… просто…

— Значит, повторим, — прозвучал их приговор.