Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

– И я того же мнения, – согласилась я и, выждав немного, указала многоликому на дверь: – А теперь будь добр… – Все-таки я голодная, злая, а еще обедо-ужино-ночник быстро стынет.

Рыжий послушно вышел, но дверь на ключ закрыть не дал. Стоит, глаза в пол, кулаки сжаты, челюсти словно в судороге сведены. Минуту, не меньше, изображал каменного идола, затем расслабился и поднял на меня сияющие карие глаза:

– Сумеречная?

– Чего тебе? – спросила грубо, стараясь не выдать, как меня до дрожи встревожила его хрипотца.

– Я тут подумал…

– И? – сложила руки на груди, нахмурилась. Очень интересно. Только что орал, всем своим видом прибить грозился, а теперь вот разыгрывает сдержанную робость и смотрит на мои губы.

– Можно кое-что проверить?

– А именно поцеловать? – предположила я. Охотно кивнул и разозлил повторно. – А что, внешних данных недостаточно: коса, запах, вес, конституция тела? – Молчит. – Или ты опять облапать меня решил?

– Да нечего там лапать! – вспыхнул Гер и чуть не схлопотал по носу дверью. Сволочь!

А может, и получил, и не по носу, а по голове и основательно, потому что в следующие три дня многоликий вел себя до глупого странно. Вначале он нахамил подавальщику в столовой, а затем и всему обслуживающему персоналу, после влез в драку, якобы желая защитить меня. И это при том, что мне ничего не грозило ни физически, ни морально. Всего-то один из горцев подошел познакомиться и предлог нашел подходящий, а именно, что во время ночных тренировок видел меня стоящей на их полигоне в тонкой ночной рубашке. И выразился, главное, мягко, сказал, что я там маленькая, как ребенок, сероглазая и хрупкая была, но серьезная, как самая настоящая взрослая. Я такому определению улыбнулась, уж лучше оно, чем «малявка человеческая», «плоскодонка конопатая» и «оказия смертельная», что использовал в отношении меня раздраженный Дао-дво. И надо было так случиться, чтобы этот псих рыжий проходил мимо и заслышал наш разговор о том, как было бы здорово встретиться еще раз, когда я как бы… подрасту.

И что такого? Простая фраза, но рыжему не понравилась. И все! Многоликий ввязался в драку, разбил себе кулак, горцу губу, а с меня потребовал более не подходить к выродку змееволосу, иначе он меня убьет. Кто – «он», не ответил, ушел, задумчиво потирая скулу. Позже так называемый Графитовый взорвал одну из примочек разведчика и позабавил огненным зрелищем весь городок, а еще через день повторил точь-в-точь такой же взрыв и в отличие от зрителей остался недоволен. И вот что странно, чем дальше он с ума сходил, тем чаще я попадала под прицел его горящего взора. Внимательного и оценивающего. И липкий страх против воли пробирал меня всю.

Ой, не к добру Гер так смотрит, не к добру. Неужели за нос, дверью ушибленный, отомстить мне вздумал или за кулак, что разбил о горца?

* * *

И все-таки он напился в этот день.

Не верилось. Просто не верилось в беспринципность кузена и неожиданную сознательность Сумеречной. Гер переломил ход суда над Дарреем, как только явился в дом рода и ворвался в зал Свершения к моменту вынесения весьма щадящего приговора тому, кто нарушил постулаты рода и вступил в сговор с имперцем. Разведчик выдвинул свои обвинения, а едва потребовались свидетели и улики, к нему неожиданно – но очень вовремя! – присоединились обозленные Равэсс и Бруг. Выступив перед советом старейшин, они дали свои показания, и теория кузена оказалась не у дел. Одна проблема: когда Тиши озвучил решение суда, урод бронзовошкурый с усмешкой на все еще цветастом от синяков лице сказал, что у него есть невероятно смягчающие обстоятельства. Якобы девчонка сама к нему на шею вешалась и в прошлый визит в долину Дельи, и позавчера в городке оборотней…

– Шептала непристойности и в бокал что-то подлила, – поддержал его Макфарр. Падаль!

Но стоило схватить за грудки и встряхнуть обоих, как в зал вошел посыльный с внушительным свертком.

– Кому? – вопросил Эррас Тиши, знаком требуя отпустить близнецов и не наносить новых увечий.

– Даррею Дао-дво от Намины Сумеречной, – провозгласил посланник.

– С прощением… – ухмыльнулся кузен и совсем тихо, для Гера, добавил: – Навеянным действием дурман-травы. Ты в проигрыше, братец.

А оказалось… Да, о прощении речи более не шло, о смягчении наказания для кузена – также. По правде сказать, от девчонки он такого подвоха не ожидал. Некромантка подошла к возмездию с юмором и творчески, опять проявила смекалку. Вот только материал! Проклятье, как можно было древнее оружие расплавке подчинить, а затем уже из него это непотребство слепить?! Узрев ее скульптуру, Эррас Тиши застыл, у Нубуса голос сел, Даррея затрясло от ужаса и позора, а всех остальных от смеха, хоть они и старались скрыть улыбки за удивленно вытянувшимися лицами. Суд закончился без слов, боялись рассме– яться.

А потом, да, Гер сглупил, с опозданием поняв, насколько поторопился назвать сознательной сероглазую малявку, – она умудрилась обидеться на правду, еще и дверью хлопнуть сгоряча. Истинно, Таррах дернул спросить о проверке, а затем и открыть первую бутылку, вторую и…