Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

– Не смотри так, – между тем продолжил Дао-дво, – это предопределено природой. И к слову, животные на скотном дворе должны были наглядно это продемонстрировать…

– Отец запрещал приближаться к ним.

– А… да, извини, забыл, – кашлянул и продолжил тоном умудренного опытом: – Как я уже говорил ранее, ведущим буду я. Поэтому постановку буду проводить также я, и остановимся мы на позиции лицом к лицу. – Многоликий закинул ногу на ногу, сцепил руки на колене и сдержанно произнес: – Она как раз соответствует нашей истории.

– Да неужели?

– Сомневаешься? Зря, не сомневайся. На первых порах влюбленным важен контакт глаза в глаза и… – на мгновение замолк, посмотрел на меня с прищуром, разжал руки и глухо спросил: – Не понял, а на основе какого опыта ты пытаешься спорить?

– Да я как бы…

– Что? – Вот теперь и обе его ноги вернулись на пол, Дао-дво с хищной грацией повернулся ко мне всем корпусом и, можно сказать, навис сверху.

– Ничего, так просто вырвалось.

– Договаривай.

– Нечего договаривать, – развела я руками и сделала мысленную зарубку: Рыжий – интуит!

– Сумерька, – протянул он, предостерегая чуть не сорвавшуюся с моих губ ложь. – Не надо врать, мы в одной команде. – Вот и что ответить? Правду?

И по глазам его карим вижу, иного он не приемлет. Вдохнула-выдохнула и призналась:

– В ведической школе наравне с людьми учились полуоборотни, а они…

– Невоздержанны, – подвел черту коротко стриженный и посмотрел с едва скрываемым любопытством. – Так ты наблюдала за ними?

– Больно надо! – Многоликий извращенец! Как он мог подумать такое обо мне. По себе, что ли, меряет?

– Тогда что? – продолжил он допрос с нажимом.

– Просто знакомый там был, хвастался. – Ош Шулевич вообще по природе своей был не очень общительным, но едва разговор касался плотских утех, полуоборотень забывал об этой своей особенности напрочь. Так что выражение «Участницей не была, но наслышана» – это обо мне.

– Чем? – вопросил Гер, темнея в лице. – Чем именно хвастался?

– Подвигами.

Дао-дво перевел дух, спросил тише, но не менее напряженно:

– На тебе показывал?

– Схемки рисовал и кое-что рассказывал. Например, что лицом к лицу не всегда приятно… – И прежде чем я выдала весь кладезь бесценных сведений от полуоборотня, Гер меня оборвал:

– Если она уродина, то, конечно, НЕ приятно. Вот что он имел в виду. Ясно?

– Нет, – призналась честно.

– Тогда забудь. – Дао-дво отошел к столу, постоял там, размышляя, затем вернулся, всучил мне листы бумаги и перо: – Рисуй, – и на не озвученный мной вопрос ответил: – Позы.

– Чтобы сделать достоверный рисунок, уйдет слишком много времени, – смущенно протянула я и попыталась отложить письменные принадлежности.

– А ты схематично, – заявил ры… лы… коротко стриженный зараза и сел рядом, ожидая объяснения. Пришлось рисовать. Далее диалог между нами протекал в следующем ключе:

– Это что? – вопросил Гер.

– Нога. Видишь, с черточкой, это стопа.

– А трехпалый обрубок – это?.. Рука? – и с такой ехидцей произнес, что не отреагировать на нее невозможно.

– Ты сам настоял на схеме!

– Не думал, что она получится такой… – заминка, выдох и примирительное: – Ладно-ладно, не смотри зверем. Так и чья это… рука?

– Его.

– А это?

– Ее нога.

Молчание, затем раздраженное:

– Каракатица какая-то. Хоть выдели их чем-нибудь. Ничего же не понятно.

– Чем выделить? – Я предположила самое простое обозначение и смущенно потупилась. Все-таки извращенец он еще тот.

– Да уж не тем, что у них контактирует, – беззлобно фыркнул многоликий, в очередной раз верно поняв ход моих мыслей. – Его наведи сильнее, сделай линию более жирной. Ее фигуру оставь тоненькой.

Через минуту я сделала, дополнив схему такими важными подробностями, как комод, столбик кровати и люстра. Получилось кривовато, но весьма похоже на то, что я видела когда-то. Гер погрузился в молчание. В долгое молчание.

– Что скажешь?

– Что твой знакомый полуоборотень – самоубийца, – кашлянул Дао-дво. – Я так выгибаться не рискну.

– И правильно, у него постоянно были вывихи.

– Немудрено, – хмыкнул разведчик и посмотрел на меня в упор. Прищурился, что-то просчитывая. – А знаешь, это идея. Таррах мне в глотку! Нужно было раньше догадаться…

– Что – это? – спросила тихо, когда он освободил мои руки от пера и листов. Думала, опять возьмется за практику, но метаморф вопреки моему страху начал всего лишь рисовать.

– Морально подготовить тебя, так сказать, заблаговременно, – ответил он на мой вопрос и в несколько штрихов отобразил двоих, лицом к лицу сидящими на стуле. Вернее, герой эпизода сидит на стуле, а вот героиня уже на самом партнере, в сладострастном прогибе подставляя под требовательные губы грудь. И ошибиться, кто где, было невозможно. Оба обладали внушительными гендерными отличиями: она – бюстом, тонкой талией и оттопыренной попой, он – разворотом плеч, трапециевидной спиной и узкими бедрами. У нее длинные руки, ноги и волосы, у него короткие волосы, внушительный нос и кадык. Хороши, я даже позавидовала мастерству прорисовки и передачи накала страстей.