Некромант. Такая работа

Мартынов поднялся с дивана мне навстречу — тем гибким, хищным движением, которые так любят новообращенные вампиры.

— Пришел все-таки, — сказал он, ухмыльнувшись. — Послушный мальчик.

— А ты тут швейцаром подрабатываешь? — поинтересовался я. — Хорошо хоть платят?

Я не собирался его злить. Просто когда общаешься с начинающим кровососом, иногда нужно напоминать ему, кто тут самый страшный монстр, если это действительно ты. Мне всегда неуютно становится в присутствии вампиров, но Мартынов был исключением. Слишком глупый. Слишком медленный. И слишком трусливый.

Выдержки у него не было никакой. Он оскалился, зашипел и кинулся на меня.

Я уклонился, и он впечатался в дверь. Скорости ему хватало, а вот реакции — не очень. Неудача разозлила его еще больше.

Вот тут мне пистолет и пригодился. Я вполне мог засветить ему в лоб пузырьком со святой водой, но мне не хотелось его убивать. С этого плохо начинать деловую встречу, если рассчитываешь обойтись без драки. Считается, что оружие нужно вытаскивать только тогда, когда без этого не обойтись. Показал пистолет — стреляй. Но так уж вышло, что я нередко попадаю в ситуации, когда добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

— Тронешь меня — и я выстрелю, — сказал я. — Руки за голову, и к стене. Медленно.

Ладно, это были не очень добрые слова, согласен.

— Думаешь, что убьешь меня этим? — усмехнулся он.

— Что ты, нет, конечно, — ответил я. — Но проделаю в тебе вот такую дырку. Это довольно больно. А пока ты будешь приходить в себя, добавлю еще штук пять, для гарантии.

— Ты не сделаешь этого здесь… — неуверенно сказал он, делая шаг назад. — Рамона убьет тебя.

— Полагаешь? — спросил я. — А мне так не кажется. Я ей пока нужнее, чем ты. Так что гораздо вероятнее, что она убьет тебя. Дурость наказуема.

— Без своей пукалки ты бы не был таким крутым, — сказал Мартынов, очень медленно, как я и просил, отступая к стене. И руки на затылок положил, молодец какой.

— Может быть, — признал я. — Но у меня есть эта пукалка.

— Однажды у тебя ее не будет, — пообещал он. — И вот тогда…

— Иди вперед, — оборвал его я. — Будешь дорогу показывать.

Будет мне тут еще всякая шпана грозить.

Он оскалился, но послушно двинулся вперед.

Спустившись по мраморной лестнице, скользкой, как рыбья чешуя, мы прошли по длинному коридору. Он — впереди, я — за ним, не убирая пистолета. Мартынов ни разу не обернулся, но я знал, что он направленный на него ствол затылком чувствует. И ему очень от этого неприятно. Конечно, одной пулей его не убить, даже если в голову попадешь. Просто он уже знал, что я умею делать больно. А боли он боялся.

Спустя пару минут Мартынов остановился возле дубовой двери.

— Тебе сюда, — сказал он.

— Отлично, — отозвался я. — Заходи, я за тобой.

На самом деле все это было далеко не отлично. Но так часто говорят, когда больше нечего сказать.

Здесь везде была кровь.

Это выглядело так, как будто кто-то ее руками по стенам размазывал. Совсем недавно. Старая кровь больше напоминает ржавчину. Если ты не знаешь, что это на самом деле, ты не испугаешься, а вампирам нравится пугать. Они думают, что это весело. Наверное, у меня просто чувства юмора нет.

Она стояла посреди всего этого на коленях. И длинными, медленными движениями гладила по голове хрупкого белокурого парня, лежащего ничком на полу. У нее волосы были цвета соли с перцем, и руки как у доброй бабушки — чуть полноватые и в родинках. При жизни кожа Рамоны Сангре была темной, но после смерти выцвела и приобрела желтоватый оттенок. На вид ей было лет шестьдесят или чуть больше.

Вампиры не стареют.

И это значило, что Рамону обратили уже после того, как ее волосы начали седеть. Любопытно.

Мартынов подался вперед, и она тут же вскинула руку, останавливая его.

— Это и есть тот самый некромант? — спросила Рамона. Ее голос ложился мне на плечи кашемировым кружевом.

— Да, мама, — прошептал Мартынов. Он смотрел на нее как на икону. Рамона Сангре поднялась в одно плавное движение. Оно начиналось от ступней и заканчивалось подбородком. Так цветы растут, если снять это на видео и ускорить. Люди так не двигаются.

— Анечка, позаботься о Мише, — сказала она. — Мне не хотелось бы, чтобы он умер. Он хороший мальчик.

Миниатюрная женщина тут же скользнула к лежащему на полу парню и перевернула его. О нем действительно следовало позаботиться. Шея у парня была разорвана. От такой раны ждешь, что кровь из нее будет бить фонтаном, но тут этого не было. Аккуратно обсосанные края. На пол упала всего пара капель. Анечка подобрала их пальцем, слизнула и склонилась над Мишей, приложив запястье к его губам.

Его кадык судорожно дернулся.

Женщина вздрогнула и закрыла глаза, позволив ему пить.