Некромант . Трилогия

Пока даже рукой пошевелить — уже было подвигом. Казалось, нет у леди Кай в организме такого места, которое бы не кричало от боли. То, что не ломило, то ныло и выкручивало, а все остальное просто раскалывалось. К тому же ее еще и подташнивало, а сил не было вовсе. В общем, кондиция леди Кай оставляла желать лучшего, и с этим надо было срочно что-то делать. Причем, настолько хреново ей было, что никакие полумеры тут бы не помогли. А значит, оставалось только одно…

– А я знал, что ты не померла, — обрадовал ее хилависта, расположившийся около стены склепа в двух шагах от Осси. — Потому что узы-то никто не отменял, а раз я все еще жив — значит и ты тоже.

– Умный ты, — простонала Осси. — Просто сил нет, какой умный.

Слова рождались с трудом, и с трудом же место своего рождения покидали, то и дело застревая и наползая друг на друга. В общем, сильно связанной речи не получилось. И это тоже было симптомчиком. В общем, похоже, выбора у Осси не было, и надо было решаться, потому как валяться тут, медленно и понемногу приходя в себя, было роскошью в данных условиях совершенно непозволительной. Что-то тут заваривалось серьезное и надо было отсюда валить, причем, как можно скорее. И хорошо еще, если не поздно было…

Впрочем, одного только взгляда на перстень было достаточно, чтобы понять: поздно. Перстень пылал раскаленным угольком, а череп, который с некоторого времени стал очень активно реагировать на присутствие поблизости оживших мертвецов, так и зыркал по сторонам.

Значит все-таки разупокоилось кладбище…

Причем на каком-то немыслимом совершенно уровне оно разупокоилось, что, впрочем, и немудрено, учитывая сколько душ тут захоронено было. И теперь вся эта разом высвобожденная сила, — напрасно все-таки сомневался хилависта в способностях Странника, — порождала к посмертному подобию жизни нечто ужасное. А если, опять же, вспомнить про грохот вдали и всполохи в небе, то ясно было, что процесс рождения этой новой силы уже идет полным ходом, и спорить можно только о времени, которое им отпущено судьбой.

«Хода!» — Мысленное общение далось Осси ничуть не легче, чем недавнее произношение невероятной по сложности словесной конструкции. Голова была тяжелой словно наковальня, и все попытки создать и удержать в ней хотя бы самую элементарную мысль вызывали к жизни с десяток молотков, которые начинали, то дружно, то в разнобой колотить в районе висков.

«Да?»

«Встряхнуться бы надо… — Осси жадно глотала густой розоватый воздух, а боль уже накатывала новой волной, так и норовя опрокинуть и унести с собой. — Хреново дело… Открывай доминанту…»

Хода молчала. По всему идея встряхнуться таким образом ей не очень понравилась. Да, в общем-то, оно и понятно: Осси и сама не в восторге была, просто выхода другого не видела, а потому из двух зол…

«Что, так плохо? — Хода не была бы Ходой, если бы сразу на такое согласилась. — Может, подождать все-таки?»

«Нечего ждать! Нас тут скоро в прах растирать будут, а я сейчас не то, что — не боец… Вообще, — никто. Так, что давай…»

«Уверена?»

«Уверена, давай!» — Доступ в хранилище банка легче получить было, чем Ходу уговорить. Впрочем, конечно, она права была. Как всегда…

Последнее это средство было. Спасение у крайней черты. Да и не спасение даже, а так — отсрочка с последующей расплатой. Осси за все время только однажды к этому прибегнуть рискнула, но воспоминаний ей надолго хватило. Вот и сейчас, стоило только подумать, как во рту сразу же появился горький металлический привкус. Осси не выдержала и сплюнула, хотя и понимала, что ничего подобного и близко нет. Просто — самовнушение. Понимать-то — понимала, но не удержалась…

А средство… Был у Ходы в запасе один фокус. Помимо всего остального, разумеется.

Коль скоро всем своим обликам Хода предпочитала змеиный, то и все непременные атрибуты нормальной змеи при ней были. А все — это значит, что и клыки и яд тоже. Вот только яд ее ядом, по сути своей, не являлся, а обладал свойством совершено противоположенным — никого он не убивал и не калечил, а имел, скорее, силу невероятного по своей мощи эликсира, малейшая капля которого практически мертвого поднять могла. Да не просто поднять, а почти полубогом сделать.

Укус ее, а точнее — взаимодействие ферментов ее яда с человеческой кровью порождали в центральной нервной системе ее подопечного господствующий очаг возбуждения — доминанту. И с этого самого момента все ресурсы организма почти до полного его истощения работали на увеличение силы и выносливости, подавляя активность всех других нервных центров, и делая человека практически невосприимчивым ни к боли, ни к усталости. Человек в таком состоянии мог чудеса творить, и рассказывают, что бывало такое… Что творили…

Жаль только, что не бывает в этой жизни так, чтобы было все хорошо да еще и бесплатно. А уж если не просто хорошо, а очень хорошо и даже великолепно, то, понятно, что и плата за это взималась немалая.

Она и взималась. Причем в двойном размере. Даже, — в тройном, если уж совсем точным быть.