Некромантка из болота

— Да что ж ты такая! — рассердился мастер. — Романтику ей подавай. Ну кого ты здесь себе найдешь? Старого птичника Ромино? Или того придурковатого мага крови Йонаса? Тьфу, хлыщ залетный! Нет, тебе надо своего, чтоб аж зеленел!.. Чтоб и ты расцвела, Джинни, а не сгнила здесь. Вот спроси, спроси у своих мертвяков — был ли кто из них счастлив? Знаешь, что они тебе ответят, если мозги не сгнили? Соврут, как пить дать, соврут. Потому что стыдно. Стыдно им сказать, что не были они счастливы, не были! Станут они тебе перечислять, как радовались карточному выигрышу, наследству, благосклонности короля или удачной покупке поместья. А это все чушь! Всё они упустили, не совершали смелых, безрассудных поступков, тоже ждали, что романтику им принесут на блюдечке с зеленой каемочкой. И может, только один из тысячи мертвых правду скажет, что был, был счастлив! Познал счастье, когда рискнул всем и нашел любовь, забылся в упоительной горячке страсти, вознесся к вершинам блаженства!..

Старик выдохся и замолк, чтобы перевести дух. Вирджиния смотрела на него широко раскрытыми глазами. Никогда она еще не видела мастера таким сердитым.

— Хорошо! — сказала она. — Убедили!

Письмо из столицы прилетело вместе с почтовым куликом через две недели. Вирджиния осторожно вытащила крошечный конвертик из птичьей перевязи, но вскрывать не стала. Она поспешила по тропинке в свою хижину, чтобы успеть до того, как на болото опустится темнота вместе с ядовитым туманом. Вдалеке на западе похрапывал Болотный Великан, свернувшийся холмом и спящий до поры до времени.

В хижине она зажгла болотных светлячков, сбросила прорезиненный плащ и положила письмо на стол, после начала заниматься привычными домашними делами, стараясь не смотреть на вензель королевской почтовой службы на конверте, как будто в нем было что-то неприличное. Вирджиния разожгла печку и занялась ужином, лишь изредка бросая взгляды на письмо. Ее мама всегда так говорила: «Если сложно, не понимаешь, как жить дальше, что делать, куда бежать, за что хвататься, то надо поесть — и все… переварится» Когда в котле забулькало аппетитное варево из крупы, горсти свежей клюквы и сладких корешков, некромантка решилась. Она вскрыла конверт, развернула письмо и быстро пробежала строчки. Ничего необычного. Испытала легкое разочарование, отложила и принялась за сладкую кашу, но закончив с ужином, перечитала вновь.

Его звали Питер. «Хорошее имя», — подумала Вирджиния. А вот письмо оказалось суховатым. Питер сообщал, что старый друг их семьи, мастер Симони, в большом восторге от Вирджинии, просил написать ей несколько слов, что он и делает с большим удовольствием и просит передать привет мастеру Симони.

— Обязательно передам, — прошептала, нахмурившись, Вирджиния.

Сначала она хотела порвать и выкинуть письмо, потом пообещала себе, что использует его для разжига, и положила на комод. Однако замоталась и забыла. Потом перечитала и нашла, что у Питера красивый почерк. Снова отложила. На следующий день, удручающе похожий на предыдущий, она опять перечитала письмо и обнаружила едва уловимый запах марципана. Ей представилась большая светлая кухня, где кухарка готовит хозяину любимую сладость, а потом служанка прикрывает ее салфеткой и несет на блюде в кабинет Питеру, тот пьет чай, закусывает марципановыми ромбиками и пишет письмо, роняя крошки на бумагу. «Наверняка, полноват», — решила Вирджиния и почему-то улыбнулась. Она прочла письмо еще несколько раз, каждый раз находя новую деталь и складывая для себя образ Питера. А потом решилась и написала ответ. В коротенькой записке она поблагодарила Питера за внимание, написала, что его письмо очень понравилось, что в Болотном крае к письмам вообще отношение трепетное и каждое становится маленьким праздником.

Ответ пришел неожиданно быстро. Почтовый кулик изнемогал под его тяжестью, метаясь на жердочке. «Снимок прислал», — решила Вирджиния и не ошиблась. Через час, расположившись на низенькой скамейке у печи, она распечатала конверт и вынула из него фотографическую пластинку. Молодой мужчина, с круглым лицом и взъерошенным ежиком волос, с почти незаметными залысинами и маленьким ртом, смотрел на Вирджинию пристально, даже требовательно, словно ждал от нее обещанного. В письме говорилось, что Питер был счастлив получить весточку, что он в восторге от ее юмора, ума и таланта.

«Это уж ты, зелененький, подзагнул», — сказала про себя Вирджиния, которая прекрасно знала цену своему юмору, вернее, его отсутствию. Однако в душе все равно осталось приятное чувство от комплиментов. Хотя внешний вид Питера ее несколько разочаровал. «Жук какой-то», — подумала она.