Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

– Как же глубоко я ошибался, думая, что знаю о них достаточно. Ведь единственное имя, которое мне известно из названных тобой, это – Тифон. Но я ни за что не думал, что у этого легендарного чудовища был живой прообраз. Остальные же имена я вообще слышу впервые. Также впервые я слышу об ужасных ритуалах, светящихся бесформенных существах, выходящих из-под земли, и о силах, передающихся через воздух от предмета к предмету. Может быть, это потому, что я никогда не бывал в тех местах? Правда, мне часто приходилось слышать о существах совершенно странных и нелепых, строение которых приносило им лишь неудобства, а то и вред. Причем обычно эти существа встречались лишь в единственном числе, хотя иногда даже плодились. Что ж, ты сообщил мне очень ценные сведения, которые удивили, обрадовали и встревожили меня. Я знаю теперь о существовании еще, по крайней мере, одной их расы. Знаю, что ее деяния и, очевидно, цели, какими бы они ни были, резко отличаются от деяний и целей других рас. И наконец, знаю, что не все те, кто приходит и уходит, дружелюбны или равнодушны к людям. Уверен, что эти знания помогут мне в моих поисках, и благодарю тебя за них, как и за интересный рассказ. Жду тебя завтра.

Простившись с почтенным Дервишем, я отправился во дворец, в котором теперь, после переноса столицы в Дамаск, восседал наместник халифа. Он радушно предоставил мне домик, в котором я жил первый год своей службы, заявив, что не отпустит меня до тех пор, пока я не расскажу ему обо всех своих приключениях, слухи о которых долетели сюда раньше меня.

После роскошного ужина с наместником я расположился в своем уютном домике, отослал всех слуг и погрузился в одиночество. Наконец-то настал час, о котором я уже давно мечтал. Устроившись среди подушек, я поставил на столик лампу и зажег ее. Каково же было мое удивление, когда комната, еще достаточно освещенная светом заката, стала погружаться во мрак. Он наполнил ее, словно дым, окутав меня пустотой. Я перестал ощущать движения воздуха, запахи, звуки, даже опору под собой. Я словно повис в этой пустоте, нисколько однако не опасаясь, что упаду или провалюсь куда-нибудь, ибо эта пустота внушала мне доверие как надежнейшая из опор. При этом появилось совершенно ясное ощущение, что я переместился в другой, совершенно незнакомый мир, в котором, впрочем, я чувствовал себя вполне уверенно и комфортно.

В первые мгновения вокруг, кроме ровного и почти неподвижного пламени лампы, не было видно абсолютно ничего. Затем в окружающей тьме понемногу стали проступать слабо светящиеся точки, которых становилось все больше и больше по мере того, как я в нее вглядывался. Стен и вообще каких-либо границ вокруг больше не было. Я висел в бесконечном просторе, и картина, представшая моему взору, была мучительно знакомой. Все вокруг было усыпано искрящимися и мерцающими зернами, которые складывались в причудливые изображения, переходящие одно в другое. Глядя на одни и те же сочетания, я мог вызывать в своем воображении многочисленные и разнообразные картины. Вместе с этим появилось ощущение, что я медленно двигаюсь сквозь эти скопления искр, причем находясь не среди них, а внутри незыблемо твердой прозрачной оболочки вроде пузыря. При этом я все пытался вспомнить, где же я мог раньше видеть это зрелище. И я вспомнил! То же волшебное видение представало мне, когда я, в первый раз плывя по морю на корабле, выходил ночью на палубу. Звездная бездна! Там было то же ощущение безграничности, полета и благоговения. Но там она была настоящей. Сейчас же этот бесконечный мир пустоты возник в пределах небольшого зала, нисколько не теряя своей естественности. Еще здесь было ощущение оболочки. Но оно совершенно меня не стесняло. Напротив, оно рождало чувство уверенности и теплого домашнего уюта.