Некрополь

— Я старший офицер!

Грубым рывком Гаунт сорвал погоны с кителя Штурма.

— Уже нет. Ты позорище. Трус и убийца. Ты прекрасно знаешь, что это твои распоряжения погубили пять сотен моих танитцев на Вольтеманде. Ты убил их потому, что они справились с тем, чего не смогли твои Аристократы, — Гаунт смотрел прямо в глаза Штурму, а тот часто мигал. — Не возьму в толк, как ты вообще пробился в генералы.

Штурм, похоже, скис.

— Оружие… — слабо сказал он.

— Что?

Штурм поднял горящий взгляд.

— Дай мне гребаное оружие, комиссар-полковник! Меня не будет отчитывать безродное дерьмо вроде тебя! Или казнить! Дай мне оружие и дай, ради всего святого, упокоить себя собственноручно!

Гаунт пожал плечами. Он вытащил свой болт-пистолет из кобуры и протянул, рукояткой вперед, генералу.

— Последнее желание исполнено. Офицеры готовы засвидетельствовать, что генерал Штурм вызвался самостоятельно привести свой приговор в исполнение. — Он снова посмотрел на Штурма. — Ты никогда не нравился мне, Ночес. Совсем. Дай мне право поминать тебя хорошо. Давай без глупостей.

Штурм взял протянутый пистолет.

— Офицеры также засвидетельствуют, — прошипел Штурм, — что Ибрам Гаунт отказался сигнализировать эвакуацию. Он обрек всех вас на смерть в огне. Буду рад избежать вашей участи.

Он зарядил оружие и поднес ко рту.

Гаунт повернулся спиной.

Пауза.

— Гаунт! — закричал капитан Даур.

Гаунт крутнулся, держа силовой меч наготове, уже светящийся. Он отсек запястье Штурма раньше, чем вольпонский генерал успел выстрелить из болт-пистолета, нацеленного в голову Гаунту.

Штурм повалился набок на плиты баптистерия, вереща, а кровь хлестала из обрубка руки. Отрубленная кисть непроизвольно нажала на спуск, и болт-пистолет выстрелил и вышиб дыру в узорчатых алтарных вратах за спиной Гаунта.

Гаунт с минуту глядел на корчащегося генерала. Затем шагнул, забрав болт-пистолет из отрубленной руки.

— Уберите его с глаз моих, — велел он ожидающим солдатам, небрежно махнув на Штурма. — Не хочу больше видеть этого вероломного ублюдка.

К полудню судьбоносного тридцать пятого дня все возможные действия по координации сопротивления были выполнены. Гаунт из нового командного штаба связался и дал распоряжения по тактическому развертыванию почти двум третям доступных военных в улье. Его работа, целеустремленность и эффективность потрясли и выживших офицеров Администратума, и персонал кабинета стратегического планирования Вервунского Главного. Экстраординарность была еще и в том, что Гаунт руководил работой практически единолично. После инцидента со Штурмом он работал с целеустремленной остервенелостью. Позднее, когда стала очевидна стройность его плана, он смог передать разработку деталей стратегам, но основа плана обороны была разработана лично им.

Бан Даур вышел из баптистерия вскоре после полудня, чтобы проветрить голову и раздобыть воды. С минуту он стоял под почерневшей аркой в конце коридора, в пустые оконные рамы наблюдая сражение, бурлящее на запруженных улицах улья.

Капитан Петро, один из стратегов, вышел из баптистерия и стал рядом с Дауром — старый друг по академии.

— Он пугает… — промолвил Петро.

— Гаунт?

Петро кивнул.

— Его ум, его собранность… он как кодификатор. Сама напористость, сама целеустремленность.

Даур глотнул воды.

— Как Слайдо, — сказал он.

Петро насмешливо приподнял бровь.

— Помнишь, мы изучали карьеру военмейстера? Краеугольным камнем всегда было единство стремлений Слайдо — он смотрел на арену и планировал все в голове, держал в уме всю картину целиком. Это был военный гений. Я думаю, что мы сейчас наблюдаем такой же.

— Он ведь служил у Слайдо, верно?

— Да. Его досье говорит само за себя.

— Но в пехоте, — нахмурился Петро. — Полномочия Гаунта никогда не простирались на полномасштабное командование всей битвой, не в таком размахе.

— Думаю, ему просто до сих пор не представлялось шанса показать себя в этом — комиссар, командующий войсками, всегда выполняет распоряжения старших по званию. У него не было возможности, подобной этой. И потом… ему сейчас есть что доказывать.

— Какого феса ты имеешь в виду, Бан?

— Высшее руководство истреблено… или, как Штурм, опозорено. Судьба и его собственные действия поставили Гаунта во главе — и, я думаю, он захочет сделать все, чтобы доказать, что оказался на своем месте.

На перекрестке фг/567, в самом сердце восточных трущоб, пехота Балвера была близка к поражению. У них не осталось противотанковых гранат, и зойканские танки клином вошли во врата Кроу, превращая гектары жилых кварталов в пустыри.

Балвер и его Севгруппская армия продвигались к югу от перекрестка, разбираясь с зойканскими солдатами в рокритовом лабиринте, который когда-то был жилым кварталом. Танковые снаряды свистели над ними, вышибая куски стен и дороги, вздымая столбы щебня и пыли.