Нексус Эрдманна

В течение следующей недели Мия почти не спала. Она сама провела операцию по пересадке тканей, а потом выхаживала Эсефеб, когда у той были остаточные судороги, тошнота, понос, страшные боли. Однажды утром девушка проснулась уже другим человеком. Мия помогла ей вымыться, накормила и долго ухаживала за ослабевшей Эсефеб. Здоровье девушки быстро восстанавливалось. Лекарство было очень сильным, но не разрушительным, как боялись они вначале. Эсефеб стала спокойной, покорной и на удивление сообразительной. Мия научила ее основным правилам очистки воды, личной гигиены, правильного хранения пищи и здорового образа жизни. К тому времени, когда Мия перешла в хижину матери Эсефеб, девушка уже избавилась от большей части мучивших ее паразитов. Эсефеб ни разу не говорила о прежних галлюцинациях. Возможно, она ничего не помнила.

— Эсефеб экебет, — промолвила Мия, поднимая с пола рюкзак. "Эсефеб будет хорошо".

Эсефеб кивнула. Она тихо стояла у двери, а Мия шла к следующему дому, потом, обернувшись, помахала рукой, и Эсефеб помахала ей в ответ.

Мия поправила рюкзак. Он показался ей более тяжелым, чем раньше. А может, Мия просто постарела. Всего на две недели, но ведь две недели иногда равноценны целой жизни.

За две недели можно начать дело по спасению всей цивилизации.

Наступила ночь. Эсефеб сидела на лестнице, ведущей на ее высокую постель, обеими руками сжимая кусок синтетической сине-зеленой ткани. Она плакала и дрожала, лицо ее было искажено. Вокруг сгущались сумерки одиночества. Наконец девушка заплакала и запричитала в голос:

— Эй-эс! О, Эй-э-эс! Эй-эс, Эсефеб экет! Эй-эс… этей эфеф! О, этей эфеф!

Nancy Kress (Nancy Anne Koningisor). EJ-ES (2003)

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

22.08.2008

Война на Тримоне

Клари

Третья ака: добро не есть развращенность, – провозгласила Клари, не обнаружив заметного смысла в заповеди. Конечно, добро не развращенность; там, где возникает разврат, добра не жди. Она попыталась пропеть аку, потом произнесла ее в разговорной интонации, а потом мрачно пробормотала, обращаясь к зеркальной поверхности сложенного портативного компьютера. Ничто не помогало. Какие бы глубины ни таила в себе эта ака, проникнуть в них Клари не могла. И всего через час ей предстояла встреча с Мастером Новициата.

Клари пнула ногой лежащий камешек, а потом виновато поглядела в сторону купола. Слава Вселенной, никто не входил. Тихий Купол, расположенный в конце длинного, исходящего от Новициата туннеля – словно раковина в щупальце однорукого осьминога, – казался пустым. В нем находились лишь сама Клари и одна из обитавших в Новициате кошек, а также несколько сотен желтоватых партхийских камней, которые должны были превратить Тихий Купол в подобие внешней среды. Прозрачные стены как бы растворялись в пространстве. Перед Клари до самого горизонта простиралась лишь безмолвная и пустынная Партхия.

Вздохнув, Клари расчистила от камней небольшое пространство и села, скрестив ноги. Добро не есть развращенность. Она наполнила свой разум конкретными образами: скалами, кошками и людьми Новициата – их лицами, ладонями, наскальными изображениями, компьютерами и бутылочками с шампунем. Реальность конкретна, вещала вторая ака, и Клари справилась с ней. Она умела отключать абстрактные, теоретические обобщения и до краев наполнять свой ум великолепием ощутимого мира. Но и это не помогало. Текучие образы не позволяли перевести этот упрямый принцип – добро не есть развращенность – в нечто большее, нежели беспредметное умствование.

Здешний кот, подобравшийся к девушке, вспрыгнул к ней на колени. Серый, полосатый и зеленоглазый, он носил имя Фантом, и лишь одна Клари, пытавшаяся добиться конкретности, называла его просто Котом. Устроившись клубком на ее коленях, он задремал под слабыми солнечными лучами.

– При таких темпах, Кот, я никогда не сделаюсь Служительницей Мира, – проговорила Клари. Кот не отреагировал.

Она постаралась не шевелиться, чтобы не побеспокоить кота, умиротворяющее мурлыканье которого, как считалось, помогало послушникам сосредоточиться. Впрочем, подобного действия Клари не ощущала, однако тепло и тяжесть животного были приятны ее тощим ногам. Ей стало настолько хорошо, что она долго колебалась, прежде чем спустила кота с колен и бросилась по туннелю к Новициату, приглаживая на бегу короткие темные волосы. К Мастеру никто и никогда не опаздывает на прием. И уж тем более не вправе себе это позволить человек, находящийся в столь сомнительном положении, как сама Клари.

– Послушница, у нас с вами наметились кое-какие сложности, – начал Мастер.

Клари потупила глаза и ничего не ответила.

– На прошлой неделе исполнилась вторая годовщина вашего пребывания здесь, не так ли?

Она кивнула.

– И с третьей акой по-прежнему никаких успехов.