Нексус Эрдманна

Древнего. Оно искало старых, и только старых, и беззубый мужчина знал почему.

Только старики заслужили это, заплатив единственной монетой, которая по-настоящему чего-то стоит: накопленным за всю жизнь запасом печали.

С облегчением он выскользнул из своего истерзанного болью тела в объятия древнего величия.

* * *

Нет. Он отсюда не двинется, думал Боб. Нечто, вторгшееся в его разум, испугало его, а страх привел в ярость. Пусть они — кто бы ни были — пробуют свои дешевые штучки, они были хуже профсоюзных деятелей. Предлагают пойти на уступки. Пытаются надуть. Он будет тверд, он не желает ни к чему присоединяться и кем-то там становиться. По крайней мере, пока не будет знать, что за сделка намечается и чего хотят эти ублюдки.

Они его не заполучат.

А затем он почувствовал, что происходит что-то еще. И он знал, что это такое. Сидя в больнице Памяти Редборна, Боб Донован завопил:

— Нет! Анна, не надо!

А разум его продолжал сопротивляться, пока внезапно присутствие не исчезло.

Он снова остался один.

* * *

В роскошном особняке в Сан-Хосе спящий внезапно пробудился и резко сел в постели. Какое-то время он застыл неподвижно в темноте, не замечая даже, что электронные часы и подключенный к кабельному вещанию цифровой телевизор отрубились. Восторг и изумление переполняли его.

Ну, конечно же, как он этого раньше не видел?! Он, который столько долгих восхитительных ночей провел за доводкой компьютерных программ — для тех старых персоналок, еще с мониторами на вакуумных трубках, — как он мог этого не понимать? Он не был целой программой, а всего лишь одной строчкой кода! А программа по-настоящему может работать, только если собрать воедино все коды, и никак не раньше. Он всегда был только фрагментом, а теперь перед ним предстало целое…

Он присоединился к нему.

* * *

Эрин Басс достигла сатори[15].

Слезы наполнили ее глаза. Всю свою жизнь она этого хотела, стремилась к этому, часами медитировала каждый день, но даже близко не подошла к тому мистическому опьянению, которое сейчас ощущала. Она не знала и даже не подозревала, что можно достичь такого единства. Все ее предыдущие усилия были неверными. Здесь не было усилий, здесь не было Эрин. Никто ее не сотворил, она сама была и созиданием, и созидаемым космосом; никаких индивидуальностей не существовало. Ее существование не было ею самой. И когда исчезла эта иллюзия, вместе с ней, растворившись во всеобщем, исчезла и Эрин.

* * *

Джина Мартинелли ощущала эту благодать Божью и сияние Его славы. Только… только где же Иисус Христос, спаситель наш и Господь? Она не чувствовала Его, не могла отыскать Его в этом едином…

Но если Христа здесь нет, то это не Царство Божье. Это уловки лукавого, Сатаны, который принимает миллионы обличий и посылает своих демонов, чтобы сбивать с пути верующих. Но ее-то он не обманет!

Она сложила руки и принялась громко молиться вслух. Она никуда не пойдет, она останется здесь и будет дожидаться единственного подлинного Бога.

* * *

Миниатюрная женщина в Шанхае сидела у окна, наблюдая, как дети ее правнуков играют во дворе. Как они подвижны! Когда-то и она была такой.

Внезапно, безо всякой подготовки и перехода, она ощутила присутствие богов в своей душе. Значит, пришло ее время! Она вдруг почувствовала себя снова почти молодой, почти сильной… это было хорошо. Но даже если бы и не было этого чувства — когда боги приходят за тобой, ты идешь за ними.

Один прощальный взгляд на детей, и она позволила богам забрать себя.

* * *

Анна Чернова проснулась в лазарете Св. Себастьяна, ставшем для нее тюрьмой, и судорожно вдохнула. Она ощутила проходящую сквозь все тело силу и на какое-то мгновение отчаянной надежды подумала, что это та же самая сила, которой насыщалась вся ее оставшаяся в далеком прошлом жизнь, состоящая из па и арабесков.

Но это было не так.

Это было нечто внешнее, отделенное от нее… но так не должно быть. Она могла бы принять эту силу в себя, стать этой силой, так же, как сила стала бы ею. Но Анна пока еще сдерживала последний шаг.

А там можно будет танцевать?

Нет. Не в том смысле, в каком она это понимала, там не будет великолепной работы мышц и конечностей, не будет прыжков и изгибов спины. Никакого создания красоты через физическое тело.

Нет.

Танцев не будет.

Но там была сила, и эту силу она могла использовать для своего рода побега из этого бесполезного тела, этого лазарета и этой жизни, лишенной танца. Откуда-то издали до нее донесся крик: «Нет! Анна, не надо!». Но она уже решилась. Анна вцепилась в силу, одновременно и отказываясь присоединиться к ней, и не в состоянии ее лишиться. Анна пыталась овладеть этой силой.

Она умерла, не успела сделать следующего вдоха.

* * *

Все тело Генри сотрясала дрожь. Оно было здесь. Оно было им самим.

А может, и нет.

— Это выбор, — прошептал Генри.

С одной стороны — все. Все сознание, вплетенное в глубинную суть самого пространства-времени, в точности так, как о том догадывался Уиллер и некоторые другие почти сотню лет назад. Сознание на квантовом уровне, на уровне волн вероятности, которое эволюционировало вместе со всей Вселенной.