Нектар краденой черешни

Тая сидела за кухонным столом, сложив на столешнице руки и невидяще глядя на белеющую в темноте кафельную плитку. Она, покинув постель с уютно посапывающим во сне мужем, сидела так уже довольно долго и даже успела немного замерзнуть в тонкой ночной рубашке, хотя южные ночи не были жаркими, а, наоборот, душными.

Ей приснилась Кристина. Подруга плакала и протягивала к ней руки, а Тая в ужасе отшатывалась. Никакого «диалога» между ними так и не состоялось, но видение подруги было столь ярким, что Тая, проснувшись посреди ночи, уже так и не смогла заснуть. Она без сна ворочалась на смятой, липнущей к жаркому телу простыни, пока здравая мысль, что она может разбудить мужа, не взяла верх. Тая тихо встала и на цыпочках прокралась в кухню.

Сон и недавний разговор с Алексеем, когда тот во время обеда доверительно поведал ей о своих «галлюцинациях», вернули те мысли, о которых она уже старалась не думать. Незадолго до разговора с Алексеем Таисия ходила к знакомой гадалке. Впервые на прием к этой немолодой женщине-«ясновидящей» Тая попала по рекомендации приятельницы еще года три назад, когда сильно болел старший сын. Таисия считала, что ясновидящая Магда очень помогла ей в тот сложный период. И взяла за правило раз в полгода обязательно ходить к этой гадалке и делать карточный расклад на себя и близких. «Мается твоя подруга, та, которая умерла, сердешная….» – Магда горько качала головой, выкладывая карты. «Не может ее душа успокоиться, вырвали ее из жизни, от людей любимых насильно, по злому умыслу. Вот и мается твоя подружка.» Тогда Таисия не сильно придала значение этим словам ясновидящей. Просто сходила в церковь и поставила свечку за упокой Кристининой души. И лишь потом, несколько дней спустя, когда Алексей рассказал ей о своих «видениях», вновь мысленно вернулась к недавнему сеансу гадания.

«Бродит ее душа среди нас, как неприкаянная… Не может расстаться с любимыми людьми. Дочь, говоришь, у нее осталась? Вот по дочке и по мужу любимому и тоскует… Да еще не может простить вероломства близкого человека, который и свел ее в могилку», – Магда небрежным движением собрала карты и убрала в ящик. Таисия, расплачиваясь с ней, поинтересовалась, как можно помочь Кристининой душе обрести покой. «Не так просто, сердешная моя… Много черных дел с ее смертью связано. Не может она успокоиться, пока не получит отмщения. Да за близких своих волнуется. Здесь помощь сильного мага нужна. И пусть муж молится, свечи ставит, ведь он этого не делает, да? Передай ему, чтобы молился и поминал свою жену».

«Молился…» – Тая горько усмехнулась. Как заставить Чернова сходить в церковь просто свечку поставить, не говоря уж о том, чтобы отстоять службу? Воду она ему еще так и не отнесла, хоть и обещала. Тая вздохнула и решила, что днем, благо он у нее не рабочий, обязательно сходит в дом к Алексею и передаст для него бутылку святой воды. А так же напишет подробную «инструкцию», что следует сделать. Чернова не так просто застать дома, но охрана у него – исполнительная, обязательно передаст ему «посылку». От подобного решения тревожные мысли немного отпустили, и Тая вернулась обратно в постель.

«Как же тебе помочь, Кристиночка? И Лешке твоему?» – все же она не сразу уснула, находясь во власти тех же печальных раздумий. Обратиться бы к Магде снова за советом, да та из города на неопределенный срок уехала. «Молиться… Молиться», – с этой умиротворенной мыслью Таисия и уснула.

XV

Похоже, букеты, оставляемые ей под дверью по утрам, уже стали превращаться в приятную традицию. Инга, выйдя утром во двор и вновь обнаружив возле своей двери завернутые в шуршащий целлофан цветы, почувствовала прилив нежности и радости. И неприятные воспоминания о накануне «разлитой» на ее порог порче тут же уступили место хорошему настроению. Открытка, приложенная к букету, опять оказалась без подписи, но хотелось думать, что цветы – от Алексея. От подобных мыслей настроение удваивалось, утраивалось. А эта робкая игра в «избегание встреч» и «анонимные презенты» превращала их с Алексеем отношения в отношения двух робких влюбленных школьников – более острые, чувственные и невинные, как первая любовь.

Инга поставила цветы в другую стеклянную банку, позаимствованную на летней кухне и, собравшись, отправилась на рынок за фруктами.

Выйдя за калитку, она увидела Макса. Парень, небрежно облокотившись о свой мотоцикл, со скучающим видом поджидал ее.

– Привет, – Инга без эмоций поздоровалась и подошла к нему. Этот визит Макса так не вписывался в ее утреннее настроение, мысли о Чернове и воспоминания о поцелуе… Был чем-то чужеродным, словно футболка с аляпистым рисунком – в деловом стиле. И этой своей чужеродностью и неуместностью вызвал лишь раздражение – Привет, – он с легким намеком на упрек поздоровался.

– Ты меня караулил? – еле заметно проскользнувший в его приветствии упрек подпитал ее некое чувство вины перед Максом, которое, объединившись с раздраженностью, вылилось в слишком вызывающую интонацию, с какой был задан этот вопрос. И Макс, теперь уже он, словно оправдываясь, развел руками.