Нектар небес

– Мне такая ерунда снилась, – встречаясь со мной взглядом в отражениях в зеркале говорит «Пышь», – Будто мы стали собаками, короче бегали здесь, а потом на меня напала какая-то стая, а ты бегала не замечая, как я зову на помощь, а я убежала от них и чувствовала, что после меня они нападут на тебя, если мы не убежим от них вместе и пыталась тебя предупредить, но ты не послушала меня и передними лапами перевернула на другой бок. Потом все стемнело, затем, после всего этого я вообще проснулась, а ты еще спала. Вот, – «выпаливает» она на одном дыхании.

Остолбенев, уже со во второй раз, с момента моего приезда в «Нектар», «прирастаю» к полу и, повернувшись к девчонке, рассказываю свой сон. После рассказа, похоже, столбенеет и она. Мы несколько секунд смотрим друг на друга, уже не через зеркало, а на прямую, глаза в глаза. Договариваемся обсудить это после.

Некоторое время еще обдумываю наши сны. Я не суеверна, но здесь, в этом ужасном месте, все кажется иначе, чем в обычной жизни. Вдруг замираю насторожившись. Ничего не слышно. Ни криков, ни взрывов, ни выстрелов, ни призывов о помощи. Странно. Даже очень. Делюсь мыслями со спутницей. Оказывается, она то же это заметила, но ее это не насторожило.

– Либо всех, кого надо, уже убили, либо уже убили всех, кого не надо, либо уже убили вообще всех и мы здесь одни, – жизнерадостно сообщает «Пышь». Ее неувядающий оптимизм меня просто потрясает. – Надо бежать отсюда, как мы и хотели, но сначала надо поесть.

Вот тут она вновь права. На все сто процентов. Чувствую только сейчас, хорошо выспавшись, насколько сильно я проголодалась. Покончив со всеми гигиеническими процедурами, мы решаем найти еду. Но сначала запасаемся туалетной бумагой и бумажными полотенцами, засовывая их за отвороты рукавов и штанин сколько возможно, неизвестно, когда еще суда вернемся и вернемся ли вообще. Резинки, прижимающие материал к телу, прочно удерживают наши запасы. Тут спутница, спрятав последние бумажное полотенце в штанине, обнаруживает, что подошвы ее мягких туфель, таких же, какие выдали и мне сразу после медосмотра, потрескались от хождения по кускам штукатурки и битому стеклу, о чем и сообщает вслух, не обращаясь ни к кому конкретно и с завистью смотря на мои солдатские ботинки. А-а! – думаю я, надо было меня послушать. Вслух ничего не говорю.

Подходя к нашему охранному сооружению собираюсь с силами выдергивать топор, но «Пышь» превосходит все мои ожидания – бьет по топорищу снизу ногой, выбивает топор вверх с треском дерева и довольно ловко подхватывает его на лету. У меня возникает вопрос, а не занимается ли она, тайно, как и я, каким-либо видом рукопашного боя. Надо будет как-то поаккуратнее у девушки это узнать. Занятие гимнастикой, с такой фигурой как у нее, я не рассматриваю.

Выходя в коридор, первое, что видим – отпечатки наших ног. Мои, в военных ботинках, побольше, спутницы в маленьких туфлях поменьше. Мы, что естественно, перепачкали ноги кровью в лаборатории. Смотрим под ноги. Следов нет. Значит подошвы уже просохли в туалете, где нет на полу луж.

Гравикамов в воздухе больше не видно, и то хорошо. Правда здесь есть наверняка скрытые телекамеры и микрофоны направленного действия, но они скорее всего сейчас не работают из-за аварии, как и почти все вокруг. Иначе бы не стали выпускать гравикамы. А даже если и нет и какие-то из них все-таки работают, что на мой взгляд, крайне маловероятно, то, с учетом серьезности произошедшего в «Нектаре», вряд ли кому-то есть до нас дело. Подойдя к окну видим, что, судя по положению Солнца, сейчас утро, а «Пирамида» все так же включена и за ее лучами, кроме неба и облаков, ничего не рассмотреть, что бы хоть как-то напоминало спасательную деятельность. Значит мы проспали всю вторую половину вчерашнего дня и всю ночь! Как это могло произойти!

Именно это и спрашивает у меня «Пышь». Я «перебираю» в уме все возможные варианты и, неожиданно быстро, нахожу вполне реалистичный, на мой взгляд, ответ.

– Снотворный газ из лаборатории. Тот самый, который используется при ОЗС. Мы надышались им когда там были и вот тебе результат – проспали на полдня больше времени, чем требуется на обычный сон, – объясняю я девушке вспоминая рассказы учительницы химии в школе об опасных качествах различных газов.

– А что сразу не «вырубились» от этого газа? – снова спрашивает она меня. – Ну прямо там, в этой страшной лаборатории?

– Наверно потому, что концентрация была не та, да и были недолго, – разъясняю я ей вспоминая опять слова «химички». – Мы же были не в самих установках, а снаружи их.

– А он, газ этот, снова на нас тут не подействует, если все еще оттуда идет? – с некоторой боязливостью, вновь интересуется она кивая головой в сторону злосчастной лаборатории.

Хороший вопрос.