Некто

- Боюсь, срежетесь на переэкзаменовке, - строго добавил "Некто". - Вам сколько? Двенадцать? Порядком. По два года на восемь классов -2X8= 16, а 12+16 равно 28. Эге, дела ваши плохи. Ну-ну, бросьте моргать глазами, я пошутил. Пока.

Качнув снисходительно головой, "Некто" медленно поднялся,- и его серая фигура замаячила меж цветущих деревьев парка.

На переэкзаменовке я срезался.

Отошло лет десять. Ночь. Сунув руки в карманы студенческой тужурки, я шел пустынными улицами, вслушиваясь в свои шаги и в свои мысли.

Вдруг у самого уха:

- А-а, сколько лет, сколько зим...

Голос знакомо тихий и знакомо четкий. Я обернулся: в блике фонаря очки, острая бородка, насмешливый профиль.

- Виноват.

- Забыли?

- Нет,- отвечал я, стараясь быть развязнее,- правда, года четыре как не заглядывал к вам, под красный коленкор, но... помню. Вам что угодно?

- Да-да, - рассеянно, как бы не слыша моих слов, ронял "Некто", другие задачи... запросы... проблемы... Я понимаю, конечно.

Идя вслед за мной, спутник вышел из полосы света, и лица его уже нельзя было рассмотреть. Мы шагали в молчании.

- Ну, что же вы теперь поделываете? - спросил я резко, стараясь заглушить неприятное чувство.

- Я? По-старому, все по-старому. Делю капиталы, рою колодцы - помните? - бассейны, там, странствую из города А в город Б, из Б в А помаленьку... Ну а вы, конечно, молодой человек, любите, там... первую "единственную", вторую "единственную", третью "единственную"... Которая сейчас? Религиозные увлечения... как это у Мольера? "Верю, что 2X2=4, а 2X4=8". Тэк-с.

От тихого и четкого голоса спутника мне стало не по себе. Ускоряя шаги, я бросил через плечо:

- Если бы даже и так, тут нет ничего смешного: сердце, господин "Некто", не счетная костяшка, вдетая на стержень. Хочу - люблю, хочу - нет. Ударом сердца счета не веду. И вообще, я не понимаю, зачем вы вторично...

- Тысяча извинений,- проговорил спутник, все не отставая. Голоса наши гулко бились о каменные стены ночной улицы.- Тысяча извинений. Я очень и очень считаюсь с вашим мнением и всегда ценил... Десять лет, два месяца и четырнадцать дней тому назад я имел удовольствие уже беседовать с вами и был чрезвычайно заинтересован уже тогда аматематичностью, если разрешите так сказать, вашего высоколюбопытного мышления. Юность никогда не учитывает ни лет, ни опыта, ни правил, ни трезвого расчета. И я был молод...

- Вы?

Мы обменялись взглядами.

- Не верите? Был. Но сложилось так: видите, если у звезд - орбиты, с которых им - ни-ни, если счетная костяшка, которую вы чрезвычайно остроумно изволили приравнять сердцу, и та вдета на железо стержня, то и... Вы молчите, вы думаете, мне легко: тысячелетие к тысячелетию, век к веку, год к году,- и в каждом, вы только подумайте, 525 600 минут, нет - 31 536 000 секунд, и все они одинаковы, понимаете, одинаковы и пусты. Один - меж миллиардов пустот. Числа - числа - числа: и каждое притворилось дюймом, метром, вехой, верстой, пространством, беспредельностью; работником; сыном, братом, человеком; глубью, высью и ширью. Один, всегда один среди мириады пустот!

- Кто вы? - спросил я, внезапно остановленный самым смыслом прозвучавших слов.

Опять луч фонаря пополз, ощупывая желтым бликом серое, спрятавшее свои глаза за стекла очков лицо. Он долго не отвечал.

- Меня нельзя называть "Кто", - сказал он наконец глухо, прислоняясь спиною к горизонтальному стержню, выступившему впереди какой-то темной витрины, внезапно заблиставшей в свете фонаря.- Меня нельзя называть "Кто", я - "Некто". Одною лишь буквою отделен я от...- И, обхватив цепкими кистями рук медный, цвета желчи, предвитринный стержень, точно пробуя нанизаться на него, он закончил: - Есть одна задача... самая трудная из всех. Я решил: в ответе - 0. Ну, идите, юноша, идите, куда шли: мне сюда,- оборвал "Некто", поворачивая голову к витрине.

Я глянул по направлению его движения: только теперь я разобрал - это было узкое окно какого-то мелкого книжного магазинчика: среди брошюр, печатного старья, дешевых книг и журналов блеснуло золотом в глаза из красного: "Задачник по арифметике".

- Мне сюда, - шепнул еще раз спутник. Минуту я колебался.

- Прощайте,- и я быстро пошел прочь.

- До свидания,- поправил четкий, но тихий-тихий голос мне вслед.

Я обернулся: ни у витрины, ни вдоль каменного, с заколоченными дверями коридора улицы никого не было.

Отошли 31 536000 и еще 31 536000 секунд. Запылали зарева войн. Я не встречал в их свете "Некто", но часто чуялась близость и возможность встречи - ведь сказал же он: "До свидания".