Некто Гитлер: Политика преступления

Огромное различие между Бонном и Веймаром в том, что в ФРГ нет политической силы, которая разрушила Веймарскую республику, а именно правых, которые отрицали бы существующее государство. Наверное, как раз поражение немецких консерваторов в конкуренции с Гитлером и горький, по большей части кровавый опыт многолетних, напрасных попыток противостояния диктатору обратили немецких правых, немецких консерваторов к республике, парламентаризму и демократии. Во всяком случае, со времен Гитлера они выучили урок истории: гораздо лучше в качестве парламентской партии вести постоянную политическую игру с левыми и становиться то оппозицией, то правительством, чем пытаться вступать в конкурентную борьбу за власть с популистским демагогом-диктатором в авторитарном государстве. Создание Христианско-демократического союза[73], симбиоза католической Партии Центра и бывших правых партий, маркирует это фундаментальное изменение политического вектора правых и является таким же эпохальным событием немецкой политики, как случившееся за тридцать лет до того превращение Социал-демократической партии Германии из революционной в парламентскую[74].

В ФРГ есть то, чего не было в Веймаре: демократические правые, демократические консерваторы. Благодаря этому государство зиждется не на коалиции левого центра, но на всем партийном спектре (за исключением крайних экстремистских групп). Поэтому разум и здравый смысл свидетельствуют: то развитие событий, которое привело Гитлера к власти, в ФРГ просто невозможно. Бонн, в силу своей политической структуры, а не только благодаря некоторым преимуществам своей конституции, по сравнению с Веймарской конституцией, куда более солидное и устойчивое демократическое государство, чем Веймар; таким и останется, даже если, как в первые семнадцать лет его существования, у власти будут правые, консерваторы, даже если вследствие растущей угрозы терроризма соответствующие исключительные законы[75] будут ужесточены. Те, кто из-за этих законов сравнивают ФРГ с гитлеровским рейхом – как правило это люди, не жившие при Гитлере, – просто не знают, о чем говорят. На этом мы закрываем тему.

Мы уделили достаточно внимания внутриполитическим успехам Гитлера, перейдем к его внешнеполитическим победам, которые точно так же были обусловлены скорей слабостью его противников, чем его собственной силой. Точно так же, как в 1930 году он застал республику, созданную в 1919-м, уже умирающей, в 1935 году он застал европейскую систему коллективной безопасности 1919 года почти в полном распаде. И как тогда внутри Германии, так теперь вне Германии защитники статус-кво были фактически обессилены, а среди тех, кто хотел бы статус-кво изменить, Гитлер нашел своих невольных союзников. Чтобы понять, почему это произошло, бросим краткий взгляд на историю созданного в 1919 году европейского международного порядка.

Это такая же несчастная история, как история Веймарской республики, с такой же структурой. У парижского процесса мирного урегулирования была такая же родовая травма, как и у Веймарской республики. Веймарская республика подготовила себе гибель тем, что сразу же не обезоружила (а революция предоставила для этого все возможности) самую мощную, неотъемлемую для государственного строительства политическую группу, немецких правых, и не интегрировала их новое демократическое государство. Точно так же и участники Парижской мирной конференции 1919 года не обезоружили по-настоящему и не интегрировали по-настоящему во вновь созданный европейский мир державу, все еще остающуюся потенциально самой сильной и неотъемлемой для сохранения стабильности в Европе. Вместо того чтобы пригласить новую демократическую Германию за стол переговоров в качестве равноправного партнера, как это сделал Меттерних с монархической Францией после Наполеоновских войн[76], немцев оскорбили и унизили. Вместо того чтобы последовательно и надолго ослабить Германию, оккупировав ее или разделив на части, ей оставили государственное единство и независимость – то, что сделало эту страну с 1871 по 1914 год самой мощной европейской державой, – да еще и, сами того не желая, увеличили эту мощь, устранив прежде существовавшие противовесы.