Нелады со звездами

Радуясь, что вопрос о Сионе закрыт, а тема Генри Муна вообще не поднималась, Грейс чуть ли не с любовью обвела взглядом рекламный отдел «Хатто и Хатто». Конечно, если это громкое название было применимо к тесной, убогой комнатенке, отведенной в помещении издательства для продвижения книг. Грейс сделала все возможное, но листок формата А4, на котором она написала «Рекламный отдел», отлепился от двери еще несколько месяцев назад и теперь пристыженно болтался, зацепившись последним уголком и свернувшись в трубочку.

В числе немногих уступок, сделанных редакцией двадцать первому веку, были отвратительный узкий светильник, усыпанный дохлыми мухами, огромный и страшный шкаф с папками и тесные письменные столы, на которых громоздились неуклюжие древние мониторы.

Но Грейс ничего не имела против. Она даже не возмущалась, что единственным «удобством» был крошечный, холодный туалет на лестничной площадке. Похожая на запутанный лабиринт, с деревянными скрипучими лестницами, до сих пор сохранившая изящные потолки и камины георгианской эпохи, редакция «Хатто и Хатто» представлялась Грейс платоновской идеей издательства. Она знала, что Элли не разделяет ее взгляды. Найти работу в издательском бизнесе непросто, но, несмотря на это, Элли не чувствовала себя счастливой лишь оттого, что устроилась сюда. Она с самого начала стремилась к более высоким целям, и ее головокружительные каблуки красноречиво о том свидетельствовали.

— Считай, что работа в «Хатто» — это вызов, — пыталась подбодрить коллегу Грейс.

— Ну, в определенном смысле ты права, — согласилась Элли. — Энергичная борьба за необратимое увядание литературной карьеры наших авторов — это занятие не для мягкотелых.

Бесспорно, авторы из «конюшни» «Хатто и Хатто» были не так хорошо известны за пределами издательства, как того заслуживали. Мало того, что пресса, радио и телевидение не проявляли к ним совершенно никакого интереса; складывалось ощущение, что, несмотря на отчаянные усилия Грейс и Элли, интерес только падал.

— Это все потому, что от нас ушла Мэриан, — храбро возразила Грейс. — Как только на ее место кого-нибудь найдут, дела пойдут на поправку.

Мэриан была жизнерадостной главой отдела продаж. Точнее, она была жизнерадостной, когда устраивалась на эту должность; в последующие месяцы был зафиксирован резкий спад ее готовности осчастливить коллег дружеским словом и веселой улыбкой. По словам Глэдис, семидесятилетней секретарши, страстной любительницы посплетничать, которой Мэриан излила душу, ее уход из издательства объяснялся тем, что она пришла к выводу: продвигать авторов «Хатто» на прилавки книжных магазинов «все равно что гнать туман вверх по склону». Ее разочарованию в значительной мере способствовало и то, что, как быстро выяснилось, громкая должность «глава отдела продаж» на самом деле означала «единственный человек, занимающийся продажами».

И все же Грейс не могла не заметить, что с уходом Мэриан дела «Хатто» из плохих стали отвратительными. Продукция издательства, и раньше крайне медленно добиравшаяся до книжных прилавков, теперь вообще перестала туда попадать; наглядные доказательства этого скапливались на лестничных площадках и вдоль стен коридоров в виде картонных коробок с надписями «Книги. Не кантовать».

— Лучше пусть найдут кого-нибудь на смену Адаму, — буркнула Элли.

Как давно поняла Грейс, невысокое мнение ее подруги о главе отдела художественной литературы объяснялось тем, что Элли втайне сама мечтала заняться редакторской работой. Весьма вероятно, она держалась за «Хатто и Хатто» только в надежде проникнуть во владения Адама Найта, до сих пор успешно отражавшего все ее атаки. Впрочем, его владения заметно усохли; в свое время возглавлявший штат из четырех редакторов, сейчас Адам Найт являлся главой отдела художественной литературы только в том смысле, в каком Мэриан была главой отдела продаж. Да и должность Грейс — глава рекламного отдела — скоро будет означать ровно то же самое. Если, конечно, ее отдел не упразднят целиком.

— По-моему, это чересчур сурово, — пробормотала Грейс, хотя внутренне соглашалась с Элли.

— Неужели? — Глаза Элли вспыхнули сквозь ресницы, покрытые толстым слоем туши. — Ты читала рукопись той книги, что он недавно приобрел? «Эго викария» или что-то в этом роде.

— Ее написал Иниго Тонгсбридж?

Элли кивнула.

— Совершенно невнятная. Адам составил аннотацию. Там говорится, что это вроде сатирической переработки тибетской «Книги мертвых», в основе которой лежит мученичество святого Себастьяна, вселившегося в тело художника, чьи творения висят в галерее современного искусства «Тейт».

— Мм…

Помимо воли Грейс вынуждена была признать, что намертво завязла где-то на середине аннотации.

— Лично я считаю, — раздраженно бросила Элли, — что у него шарики за ролики заехали. А что касается Тонгсбриджа… — она обреченно закатила глаза. — Кажется, сейчас Адам уже не может отличить книгу от… — Она сделала многозначительную паузу. — От фиги.

— Доброе утро, Адам, — вдруг сказала Грейс, увидев в дверях мятый, испачканный плащ неопределенного грязно-бурого цвета.