Нелегал

Ну, а мы принялись «пить чай». Периодически Елизавета подливала нам невидимую жидкость из большого зварника. Напоминала про пироги. Я чувствовал себя полнейшим идиотом. А главное, почему-то не мог сообразить, как лучше начать разговор на волнующую нас тему. И есть ли вообще смысл. У женщины, которая сидела перед нами в рваной соломенной шляпе, в жилетке, утыканой завядшими цветами, сто процентов в голове — каша. Что она расскажет? Как выдуманная Глаша готовила выдуманные пироги? Да и вообще… Расспрашивать больного человека было немного стрёмно. Не знаю, откуда во мне вдруг проснулись эти совсем неожиданные эмоции. Прежде меня подобное не остановило бы. Наоборот. Воспользовался бы ситуацией по полной программе. Становлюсь излишне мягким. Хреново…

— Что там Ниночка? — Спросила вдруг мать Филатовой. — Совсем закрутилась, наверное. Ниночка — хорошая девочка. Послушная.

— Да. — Комарова с грохотом поставила чашку на стол. — Очень хорошая.

— Да, да, да… — Елизавета несколько раз кивнула. — Я знаю. Работает, на хорошем счету числится. Передает мне подарки.

Мы с Комаровой в который раз переглянулись. Ситуация становилась все интереснее и интереснее. Никитишна уверяет, будто Филатова после смерти отца появилась лишь единожды, о матери знать не хочет, а тут вон, разговор про подарки зашел. Похоже, у женщины совсем плохо с головой.

— Вот, шляпку мне прислала. — Елизавета дотронулась кончиками пальцев до рваных полей шляпы и кокетливо улыбнулась.

Ну, ясно. Точно фантазирует.

— Очень красивая шляпка. — Снова отметила Александра Сергеевна. Таким же тоном, которым хвалила чай.

— Да… — Елизавета взяла чашку, поднесла ее к губам и сделала «глоток». Потом вернула посуду на место. — Еще конфеты передавала крайний раз. Сама не может приехать. Через своего товарища присылает. Я думаю, они не просто товарищи.

Мать Филатовой прижала пальцы к губам и тихо засмеялась.

— Товарища? — Александра Сергеевна застыла со своей чашкой в руках. Как раз хотела «отведать» необыкновенного напитка.

— Да. Приятный молодой человек. Воспитанный. Я бы не против, чтоб они с Ниночкой поженились. — Елизавета снова замотыляля головой.

Я уже не очень понимал, что это. Она просто со всем соглашается или нервное у нее. Связанное с болезнью.

— Как интересно… — Александра Сергеевна отставила свою порцию «чая» в сторону.

Я посмотрел на нее выразительно. Мол, не надо принимать на веру все, что говорит эта женщина. Очевидно же, она реально сумасшедшая.

— Мы, собственно говоря, почему и приехали. — Выдала вдруг Комарова, проигнорировав при этом мой взгляд. — Волнуемся за Нину. Решили вот с Вами посоветоваться. Что за товарищ у нее? Она нам его не показывает. Стесняется, может.

— Ох, ну, что вы! Бросьте. — Елизавета всплеснула руками и звонко рассмеялась. — Уж стесняться точно незачем. Вадим — очень приятный. Воспитанный. Красивый мужчина. А главное, Ниночку любит. Все время интересуется ее детством. Ее жизнью. Несколько раз приезжал, всегда с подарками от Нины. Говорит, работает она на серьёзном предприятии. Хорошая должность. Времени нет совсем. А сам всегда расспрашивает, как Ниночка раньше жила. Фотографии хотел посмотреть наши, семейные. Только…

Мать Филатовой грустно вздохнула и уставилась куда-то вдаль. Молча. Продолжалось это несколько минут. Она — смотрит. Мы — ждём. Потом стало понятно, женщина «зависла». Надо вмешаться в процесс ее внутреннего созерцания своего духовного мира. Иначе, будем бестолковиться еще долго.

— «Только» что? — Спросил я. Просто лично мне сильно было интересно выяснить про загадочного Вадима. Какое удивительное совпадение. Лиличка рассказывала про мужчину с таким же именем.

— А? — Елизавета, вздрогнув, посмотрела на меня с лёгким удивлением. — Здравствуйте. А вы кто? Что-то задремала я, наверное…

Она совершенно по-детски, глуповато улыбнулась.

— А мы — друзья Нины. — С такой же улыбкой ответила ей Комарова. — Вы как раз хотели показать семейный фотоальбом. Может, помочь Вам? Сходим вместе в дом.

— Ах… снимки…Вот жалость какая… — Мать Филатовой покачала головой. Рваные поля ее шляпы опустились еще ниже. — Нет фотоальбома. Куда-то все делось. Представляете? И снимки, и письма. А еще Иван вел дневник. Да…Говорил, так надо. Нельзя забывать свое настоящее и прошлое. Нельзя забывать свои корни. Пусть мы сменили фамилию, но ведь не перечеркнуть прожитые годы. Нельзя этого делать. Поэтому завел дневник. Писал там воспоминания. Его тоже не могу найти. Глаша, наверное, убиралась, переложила. Глаша!

Елизавета развернулась в сторону калитки и громко выкрикнула имя.

— Глаша, подойди, пожалуйста!

В отличие от хозяйки дома, мы с Комаровой точно понимали, никто не подойдёт, потому что нет никакой Глаши. А вот женщина начала нервничать.

— Глаша! Да что ж такое… — Она собралась встать из-за стола, но Александра Сергеевна положила свою ладонь ей на руку.

— Не надо. Глаша ушла в гастроном. Вы ее отправили. Хлеба купить. Или еще что-то. Скоро вернется.