Нелегал

По приезду домой я окунулся в рутину дел на авиапредприятии. В группе шасси разрабатывались элементы тележек для крупногабаритных самолетов. Моя новая разработка представляла собой две сочлененных пары колес, обеспечивающих снижение нагрузки на колеса тяжелого самолета и его посадку даже на грунтовом аэродроме. Павел Осипович Сухой, посмотрев на мое произведение, рассмеялся и сказал, что этот проект неплохо бы посмотреть специалистам танкостроения. У них есть проблемы в опорных катках для танков. Но идею мою одобрил, отметив, что мы занимаемся конструированием истребителя, а не бомбардировщика или танка.

Первый шаг к выполнению задания был сделан. По предложению П. Сухого я направил свою разработку на Харьковский тракторный завод. В письме указал, что имею достаточный опыт в конструкторской работе в оборонной промышленности, и просил использовать мои знания для создания новой тяжелой техники.

Переход с места на место имеет большие преимущества для людей моей профессии. На старом месте человек достаточно примелькался, и все прекрасно знают, кто он, чем занимается, его привычки, увлечения. Поэтому что-то из ряда вон выходящее бросается в глаза и становится достоянием соответствующих органов. Чем больше меняешь мест, тем меньше возможности у органов присмотреться к тебе и внедрить своего человека для твоего изучения.

А тут еще получилось так, что встретился я на заводе с Иваном Кирьяновичем. С тем, что свела нас судьба в концентрационном лагере. Время прошло. Изменились мы достаточно сильно, но узнать друг друга смогли. Правда, Иван Кирьянович, как человек рабочий, дисциплинированный, место свое знающий с объятиями и расспросами ко мне бросился, а ждал удобной ситуации, чтобы подойти и узнать, а не ошибся ли он в своих предположениях. Да и я тоже раздумывал, как бы мне получше к Кирьяновичу подойти, чтобы узнать, как он меня представляет и что обо мне помнит и в зависимости от этого легенду свою подправить. Ох, и не хотелось мне этого делать. Любое, даже маленькое отступление от легенды, дает контрразведке такую зацепку, от которой вся легенда может разрушиться. А через несколько дней Кирьянович исчез. Еще через несколько дней и меня вызвали в первый спецотдел нашего предприятия. Начальник отдела так хитренько спрашивает, а не знаю ли я, куда подевался Иван Кирьянович, с которым я вместе был в немецком плену. Так и есть. Арестован Кирьянович и меня подставил. Приехали, господин лейтенант, как говорят русские. Можно сразу расколоться и прямиком в трибунал и под расстрел. А можно и не признаваться ни в каких предъявляемых прегрешениях. Доказать никто ничего не сможет. Документы мои в порядке. Хотя, если захотят репрессировать, то и без доказательств репрессируют. Я включил второй вариант. Какой Иван Кирьянович? Какой немецкий плен. Все мои документы о военной службе находятся в моем личном деле в военном комиссариате и понапраслину на меня возводить не надо. А Кирьяновича своего проверьте на предмет нахождения его в своем или еще в чем-то уме. После этого заявления и начальник спецотдела чего чего-то стух. Извините, - говорит, - Иван Петрович, но вам сегодня же нужно явиться в районное отделение ОГРУ. Вот повесточка. Поглядел на повестку. Все честь по чести. Пропуск в рай. Если без воронка обходятся, то либо улик совсем мало, либо бдительность хотят усыпить. Зашел домой, предупредил Катю и отправился в ОГПУ. В то время названия органов безопасности менялись одно за другим как в России в годы перестройки. Чтобы тебе было более понятно, то ОГПУ это все равно, что НКВД-МВД и КГБ вместе взятые. Катя заплакала. Знали мы чем заканчивались такие вызовы. Но идти надо. Бросишься в бега, завалишь все дело.

Пришел я в отделение ОГПУ. Органы безопасности сильно высоко себя ставили. Главным у них был генеральный комиссар безопасности, а сотрудники носили армейские знаки различия и звания у них были на два или чина выше, чем в армии. Сержант госбезопасности носил знаки различия лейтенанта. Специально делалось, чтобы любого военного унизить. Ты капитан, а в органах безопасности даже лейтенант выше тебя, лапотника.