Нелегал

– Например, с той же, с которой люди не любят магов. Они везде их не любят, хоть там, хоть тут. Иначе на мой вопрос, не выдашь ли ты меня, ты бы ответила что-то вроде «а чего тебе бояться-то»?

– Ну, понимаешь, главная проблема в том, что ты один такой на весь мир, если только, кроме тебя, нет других гостей…

– Исключено. Портал ведет в случайный мир, большинство из которых вообще имеет другие законы природы. В таких мирах я бы не то что умер, а попросту исчез. Это был огромной риск.

– А почему ты тогда вошел в него?

– Почему-почему… Да убили бы меня, причем не самым приятным образом. Терять уже было нечего, даже моментальная гибель была бы предпочтительнее. А то, что я попал в обитаемый мир, удача просто невероятная.

– Да уж… Ну так вот. Твоим магическим даром хотели бы располагать очень многие. И они не остановятся перед тем, чтобы разрезать тебя на кусочки и посмотреть, как ты устроен внутри, узнать, как ты колдуешь, и самим научиться. Но я тебя не выдам.

Тирр кивнул:

– Не сомневаюсь. Ты хочешь, чтобы я служил тебе?

Марго покачала головой и улыбнулась, но это была не холодная, торжествующая улыбка, как у женщин его народа, а другая, мягкая и располагающая.

– Нет, Теодор. Я просто предлагаю тебе свою дружбу.

* * *

Воскресенье выдалось погожим. Ледокол вместе с Анастасией посетил ресторан, а затем свозил ее по книжным магазинам.

– Знаешь, Настя, я вот все не могу избавиться от мысли, что ты… особенная, – флегматично заметил старый авторитет, кладя на заднее сиденье пакет с несколькими книжками.

– В самом деле? – лукаво стрельнула глазами та. – И почему же?

– Потому что все, которые были до тебя, просили свозить их по бутикам и ювелиркам. Ты первая, кого книги интересуют больше побрякушек.

– Юра, это потому, что побрякушки ты и так мне даришь. Не то чтоб я не любила украшения с красивыми камешками, но у меня всего два уха и одна шея. Не носить же мне по кольцу на каждом из десяти пальцев и по пять-шесть цепей, как черные рэперы?!

Ледокол улыбнулся. Настя в свои двадцать два, помимо утонченной красоты, в избытке обладала тем, чего у прежних своих женщин старый авторитет никогда не замечал, а именно – недюжинным и острым умом, и на этом список ее достоинств еще не заканчивался. Будучи почти в три раза старше, он влюбился в студентку, подрабатывавшую барменом в одной забегаловке недалеко от клуба, словно ее ровесник, и при этом верил, что является для Насти кем-то большим, нежели обычный немолодой папик с толстым кошельком. Конечно, Ледокол лишился наивности очень давно, даже раньше, чем девственности, и розовой мечтой о взаимной любви себя не обманывал, однако Настя попросту не дала ему ни единого повода подозревать, что ее мотивы исключительно меркантильны. Даже слежка, которую авторитет устроил за своей молодой любовницей в течение недели, ничего не обнаружила: если у Насти и был кто-то еще, то она ухитрилась скрыть это даже от умудренного жизнью старого уголовника, что сам Ледокол считал предельно маловероятным.

Много раз он хотел сказать Анастасии, что не понимает, как раньше жил без нее, но всегда останавливался, так как готов был биться об заклад, что ответ будет чем-то вроде «о, это же совсем просто, ведь большую часть твоей жизни меня и на свете не было». Уж за чем за чем, а за словом в карман она не полезет.

– Хорошо, что солнце пригрело, – заметил Ледокол, выруливая со стоянки, – вода в бассейне будет теплой.

– Вот и прекрасно, – ответила девушка, уже открыв одну из купленных книг, с драконом на обложке.

Он никогда не говорил ей, что считает несколько странным чтение сказок в двадцать два года. Может быть, не в девушке дело, а в нем самом, переставшем верить в сказки лет в десять, когда родители погибли и будущий вор в законе попал в детдом.

Впрочем, радужным планам Ледокола насчет купания нагишом вместе с Настей сбыться в этот раз было не суждено: у дома уже ждал Леший с ноутбуком под мышкой.

– Добрый день, шеф, – поздоровался тот и полупоклоном головы приветствовал Анастасию.

– Привет, Егор, – ответила девушка, доставая свои покупки с заднего сиденья.

– Что стряслось? – поинтересовался авторитет, мысленно отметив, что уроки не пропали впустую, и теперь Леший манерами мог бы сойти в высшем обществе за приличного человека, если бы поменьше говорил.

Беда лишь в том, что в высшем обществе одними манерами далеко не продвинешься, иногда надо еще и открывать рот и что-то базлать, а с этим дела обстояли похуже. Пять минут общения – и всем становится ясно, что перед ними – типичный то ли урка, то ли мент с характерным мировоззрением, только немного окультуренный.