Нелегал из Кенигсберга

Петрович не понял ни слова. Тогда к машине подбежали еще трое автоматчиков, чтобы скатить ее на обочину. К их величайшему удивлению, водитель радиомашины, облаченный в немецкую униформу, не отвечал на вопросы, которые сыпались на него со всех сторон. Он мычал что-то невразумительное, и было видно, что ничего не понимает. Чуднов отсиживался в кабине, не в силах ничем ему помочь. Тогда унтер-офицер потребовал документы. Петрович решил, что дело кончено, выхватил гранату и был тут же прошит автоматной очередью. «Лимонка» с невыдернутой чекой покатилась по асфальту. Из машины вытащили Чуднова, скрутили ему руки. Через час он уже стоял в кабинете шефа минского гестапо оберста Цубербиллера.

— Кто вы такой и зачем вы надели немецкую форму? Где вы ее взяли?!

Чуднов обреченно молчал.

— Я так плохо говорю по-русски, что вы меня не понимаете? — саркастически спрашивал оберст. — Может быть, мне перейти на белорусский? Вы белорус?

— Нет, — выдавил из себя арестант.

— О, вы умеете говорить! — делано обрадовался гестаповец. — А я уже хотел пригласить глухонемого переводчика. Итак, назовите себя! Представьтесь! А то как-то невежливо получается: военный человек должен уметь представляться. Раз уж вы надели военную форму, так ведите себя как солдат.

Чуднов молча рассматривал носки своих сапог. Гестаповец поиграл пальцами, как будто пробежался по невидимой клавиатуре.

— Посмотрите на мои руки! Вы думаете, ваша жизнь в моих руках? Нет, она на кончике вашего языка. Если ваш язык не хочет спасти вас, то зачем он вам нужен? Может быть, мы сначала его удалим, как ненужный вам орган?

Оберст щелкнул конторскими ножницами. От этого металлического звука Чуднов как будто пробудился, он поднял голову и быстро заговорил:

— Я буду говорить! Я все расскажу. Только оставьте мне жизнь! Я все расскажу!

И он действительно рассказал все, что знал о группе «Кобра», о Луне и Лобове. Оберст едва успевал помечать в своем блокноте важные моменты: лейтенант Красной Армии Чуднов Владлен Григорьевич… Командир взвода радиорелейной связи… Попал в окружение…

— Под какой фамилией действовал ваш майор? Ведь у него были немецкие документы. Вспомните его фамилию!

— Мы никогда к нему не обращались по немецкой фамилии. Он как-то назвал ее однажды. Фамилия была на «В»…

— Вагнер, Вертер, Вреде, Вольф?! — перечислял Цубербиллер распространенные немецкие фамилии на «В». — Вернер?

— Что-то среднее между Вертер и Вернер…

— Может быть, Вебер?

— Да, кажется, так! Майор Вебер.

— А имя?

— Имени я никогда не слыхал.

— Хорошо. А у этого комиссара какая была немецкая фамилия?

— Мы с ним так мало общались… Боюсь, не вспомню.

— Попытайтесь. Это важнее для вас, чем для меня. Итак, какие и от кого задания они получали?

Чуднов рассказал о планах диверсий на железной дороге:

— Они с Лобовым отправились взрывать воинский состав. Лобов должен был встретить майора в Борисове и привезти на нашу базу. Но они оба не вернулись. И мы решили уехать из Минска в какую-нибудь деревню…

— Ваши намерения мне неинтересны. Где находилась ваша база?

— Где-то на окраине Минска. Точного адреса я не знаю. Но могу показать.

— Хорошо. Поедете с моими людьми.

Отправив айнзатц-команду вместе с Чудновым, Цубербиллер засел за телефон. Сделав дюжину звонков, он положил перед собой лист чистой бумаги и исписанный блокнот. Дело о крушении эшелона WZ 4/771 прояснялось довольно быстро. Этот русский лейтенант дал хороший ключ. Теперь надо было во что бы то ни стало найти этого псевдомайора Вебера. В минском гарнизоне оказалось четыре Вебера, но ни один из них не был майором и в день гибели эшелона все четверо находились в своих подразделениях. В сводках о без вести пропавших значился майор Вальтер Вебер и его водитель, рядовой Бенке. Именно документы Бенке и были обнаружены на теле убитого русского водителя. Значит, русский лейтенант не солгал: Вебер!

Взрыв в эшелоне был внутренним. Вебер мог заложить адскую машинку в вагон и покинуть эшелон. Не камикадзе же он, в самом деле, чтобы ехать в обреченном поезде? Но тогда зачем его ждал в Борисове другой диверсант? Цубербиллер заглянул в блокнот — «Лобов». Шеф гестапо меланхолично нарисовал на листе паровоз с вагончиками. Внутри одного из них изобразил черного человечка. У человечка было три пути: ехать до Борисова, заложить мину, спрыгнуть с поезда — либо до Борисова, либо после него — смотря по тому, где он намеревался произвести взрыв.