Нелегал из Кенигсберга

Синягин притормозил у крыльца одноэтажного темно-кирпичного дома, посигналил. Таня выглянула в окно, а потом выскочила на улицу.

— Едем со мной! — крикнул ей Константин. — Отвезу на вокзал. Это война!

Таня не заставила себя долго ждать, швырнула сумку в коляску и села сзади, крепко обхватив «капитана» за пояс. Мотоцикл рванул и, бешено постреливая выхлопной трубой, понесся по мощеной улице.

Брестский вокзал был окутан дымом. Где-то что-то горело, по перронам метались ошалевшие от орудийной пальбы и бомбежки люди. На путях вкривь и вкось торчали вагоны съехавшего с рельс поезда. Все семафоры были опущены. Одинокий паровоз, тяжело и быстро дыша паром, уходил подальше от опасного места.

— Похоже, на поезд мы опоздали, — подвел итог картине Синягин.

— Что же теперь делать?! — испуганно воскликнула Таня.

Константин не успел ей ответить — к нему подбежал запыхавшийся майор-связист с планшеткой через плечо и с толстым портфелем в руке.

— Капитан, подбрось в Жабинку! Это очень важно! Мне надо кровь из носу быть сейчас в штабе корпуса!

— Ничем не могу помочь! — отмахнулся Синягин. — Бензин на нуле.

— Как мамзель свою катать, так бензин есть, а как делу помочь — кукиш?!

— Я не мамзель! — вспылила Таня. — Я дочь генерала Коробова.

У Синягина от такого заявления взлетели брови. Майор несколько осекся, но тут же принялся за свое:

— Тем более! Вы должны понять — я же выполняю приказание вашего отца. Мне нужно немедленно быть в штабе корпуса! От этого зависит жизнь многих людей! Понимаете?!

— Саша, может, подбросим его? — вопросительно посмотрела на своего возлюбленного Таня.

— Мне же свое задание надо выполнять!

Майор взвился:

— Тогда я вам приказываю как старший по званию — доставить меня в Жабинку!

— Старший по званию может мне приказать, если он из системы НКВД, — парировал Синягин. — А вы армеец. Мы из разных ведомств.

— Ведомство у нас сейчас одно! Ты что не видишь, что творится?! Добром не хочешь, так под дулом поедешь!

Майор выхватил из кобуры пистолет. Синягин смерил его взглядом и пожалел, что не успел хотя бы расстегнуть свою кобуру. Преимущество было на стороне майора. Он успеет выстрелить первым.

— Хорошо. Поехали.

Таня предложила майору место в коляске, но тот сел сзади водителя, не выпуская пистолета из руки. Синягин стронул машину с места и вырулил туда, куда указывал дорожный знак: «Жабинка. 27 км». План возник почти сразу: «Остановлюсь в безлюдном месте и попрошу толкать мотоцикл. Начнем вместе. А там я успею достать оружие — и пуля в лоб».

Но безлюдного места на дороге, ведущей через Жабинку на главную магистраль к Минску и Москве, не было. Дорогу им пересекла колонна грохочущих танков, уходивших тоже к Жабинке. Таня, которая сидела, съежившись от утреннего кошмара, вдруг выпрямилась и запела, подбадривая себя и других:

Мчались танки, ветер поднимая,

Наступала грозная броня.

И летела наземь вражья стая

Под напором стали и огня!

Синягин насторожился: не повредилась ли девушка в уме? Вот ведь как свезло! Захватить дочь самого командарма! Рассказать в полку — никто не поверит! И что с ней теперь делать? Отвезти к папе? Хороший ход, хорошее прикрытие — надо обдумать…

Танки шли с открытыми люками. На башнях сидели те, кто остался без машин и кто торопился изо всех сил покинуть горящий город. Многие машины несли свежие отметины попаданий, мазки копоти на броне, как будто только что вышли из боя. Он хорошо знал дислокацию советских частей в Бресте. По всей вероятности, это была 22-я танковая дивизия, которая выходила из Южного военного городка.

— Давай, давай! Двигай! — торопил его сзади майор.

— Ну, куда ж я под танки-то полезу? — огрызался Синягин. «Ну, погоди, дай мне только до первого леска добраться!.. Уж там-то я с тобой поговорю…»

Наконец-то дорога освободилась и мотоцикл с пассажирами двинулся дальше. Однако шоссе по-прежнему было забито грузовиками, автобусами, подводами… Люди покидали обреченный город, увозя и унося то, что можно было спасти. Больше всего Синягина поразил «ЗИС-5», в кузове которого громоздились деревянные бочки с пивом!

Все это двигалось, ехало, громыхало, торопилось — навстречу утреннему еще пока не жгучему и не слепящему солнцу. Туда же проносились и эскадрильи немецких самолетов. Там, впереди, уже что-то рвалось и дымилось. Синягин опасливо поглядывал на небо — как бы не попасть под дружественный огонь. Он клял себя последними словами за дурацкую сентиментальность — спасти девушку, отвезти ее на вокзал. А она вон — дочерью большевистского генерала оказалась! Бывает же такое! Он неприязненно покосился на Татьяну — та крепко держалась за скобу коляски; неуложеные волосы трепал утренний ветерок… Связался черт с младенцем, теперь расхлебывай дорожную кашу, да еще под конвоем этого бешеного майора! Алекс его сейчас ждет не дождется. А впрочем, пусть пока отдыхают. Работы вон еще сколько.

Но девчонка хороша! Даже в раздраженном состоянии он не мог этого не отметить. И любовался Таней краем глаза…