Нелегал. Том 1

Ломовой отбирал соискателей, что в некоторой степени могло сказаться на чистоте эксперимента. Впрочем, не слишком сильно, поскольку, по словам одного из парней, в отличие от остальных его никто не отбирал, просто выдернули из барака вместе с ещё десятком человек.

— Вас предупреждали, что будете в контрольной группе?

— Нет, конечно! — вскочил на ноги самый нервный из всех. — Какой бы дурак тогда согласился⁈

— Никого ни о чём не предупреждали, — подтвердил его так и продолжавший лежать на кровати товарищ. — Гадость какую-то вкололи и в кинозал отправили. Еле потом до этого вашего Эпицентра доехал. Полоскало всю дорогу.

Остальные закивали, а я так и замер с карандашом в руке.

— А в кинозале что показывали?

— Да муру какую-то непонятную.

Я начал выпытывать детали, но никто из четвёрки ничего толком не запомнил, сошлись все только в том, что именно в кинозале у них и начала болеть голова. И не только у них, на мигрень перед загрузкой в транспорт жаловались очень многие.

Описанная парнями процедура весьма походила на внедрение гипнокодов, я сделал в блокноте очередную отметку, облизнул губы и уточнил:

— Так вас всех скопом в кинозал загнали?

— Вроде нет, — неуверенно произнёс один из ребят. — Мы б разом там просто не поместились. Да, точно! Потом во дворе остальных дожидались!

— Всех разом бы и не получилось, — сказал его тасовавший карты товарищ. — В разные же дни инициацию проходили. У нас, говорят, день неблагоприятный был, какая-то там вспышка на солнце подгадила.

— Ну офигеть теперь! А нам прямо идеальные условия обеспечили, получается! — взорвался тот, что валялся на кровати, и от возмущения даже отвернулся от стены. — Так, получается, да? Сами виноваты?

У меня окончательно голова кругом пошла, но удивления я не выказал и попытался с помощью уточняющих вопросов прояснить ситуацию, да только воспоминания парней путались, они почём зря противоречили друг другу, и добиться хоть какой-то конкретики не вышло. Впрочем, особой роли это уже не играло. Главное, что их всех заводили в кинозал! Всех!

И это контрольная группа⁈

Чушь собачья! Гипнокоды были внедрены всем ста соискателям! Именно поэтому Ломовой и тянул с предоставлением списков подопытных — он попросту выгадывал время для оценки состояния операторов! А потом отобрал в группу Резника наиболее перспективных из них, чем и обеспечил нужное отклонение от нормального распределения!

Жулики!

Я быстренько свернул разговор, попрощался и покинул палату, двинулся на выход из карантинного блока в напряжённых раздумьях, как быть дальше.

Доказательств подлога — никаких. Резник будет всё отрицать, Ломового не допросить, да и не захочет никто сор из избы выносить, и что остаётся? Точнее — кто? Правильно! Ассистентка нашего, как выразился Звонарь, доброго доктора. Если её найти и разговорить, она всех сдаст. И ещё Альберта Павловича в известность поставить нужно. Хоть это всё пока что лишь подозрения, но пусть не у меня одного голова болит! Опять же — субординация.

Напрямую обратиться к куратору я не мог, поэтому изложил свою версию случившегося Лизавете Наумовне. Та восприняла её с нескрываемым скепсисом, но всё же обещала сегодня же вечером донести мои подозрения до Альберта.

— Только там, где точно не подслушают, — попросил я.

Лизавета потрепала меня по голове.

— Ещё один параноик…

Прозвучало это ничуть не обидно, скорее уж с лёгким сожалением. Я развёл руками, попрощался и поспешил на выход. Майору Городцу позвонил из телефонной кабинки — одной из установленных в фойе. Найти того, разнообразия ради, получилось без всякого труда, но вот прямо в лоб я всё на куратора вываливать не стал, да и дело находилось вне пределов его компетенции, поэтому зашёл издалека.

— Добрый вечер! Это Пётр Линь, секретарь дисциплинарного комитета студсовета РИИФС…

— Узнал! — буркнул в трубку Георгий Иванович. — Говори!

— Мне поручили подготовить мотивированное суждение по Максиму Ломовому, но доцент Звонарь сказал, что это ваша епархия.

— Так и есть.

— А нет возможности переговорить с его ассистенткой — Мариной Сергеевной? Фамилии, к сожалению, не помню…

— Такой возможности нет. Гражданка Листовец погибла в результате несчастного случая. Упала под поезд. Есть подозрение на самоубийство.

Я припомнил мужеподобную медсестру с жёстким волевым лицом и решил, что такая не стала бы накладывать на себя руки ни от большой любви к арестованному доктору, ни от страха оказаться за решёткой.

— А никаких рабочих документов у неё при себе не было? Просто у студсовета появились некоторые вопросы к одному из проектов Ломового, а концов найти не можем…

Георгий Иванович шумно засопел, потом сказал:

— А пришлю-ка я вам повестку, Пётр. Нужно показания по вчерашнему инциденту уточнить, заодно и всё остальное обсудим.

На этом он положил трубку, и никакой ясности разговор, увы и ах, не принёс.

Что стряслось с ассистенткой Ломового?

Несчастный случай? Суицид? Убийство?

Ерунда какая-то!