Нелегалы 1. Операция «Enormous»

— Да, в Австрии, но надо было подождать моего возвращения и передоложить мне… А вы этого не сделали. Нет, так дело не пойдет. Если вы, как и мой зам, считаете, что женщина не может стать хорошей разведчицей, то наберитесь мужества так и ответить резидентуре. Я понимаю, Луис задал всем нелегкую задачку, но надо решать ее, а не оставлять без ответа. Да, разведка — чрезвычайно опасное занятие. Я готов согласиться с бытующим в разведке мнением, что по своей природе женщина не может быть хорошим тайным агентом. Она больше, чем мужчина, подвержена различным эмоциям. Больше привлекает к себе внимания окружающих… Может даже влюбиться в интересующего разведку человека, дать волю своим чувствам при сближении с ним и выдать доверенные ей секреты. И, между прочим, я не склонен осуждать женщину за это.

Нервное напряжение, в котором постоянно находится женщина-агент, настолько сильно, что она начинает испытывать непреодолимое желание довериться кому-нибудь, поискать сочувствия…

— Не только женщина. Агент-мужчина испытывает те же чувства, — вставил Квасников. — Особенно когда он действует в одиночку или находится на нелегальном положении…

— Вот и давайте исходить из этого, — подхватил Фитин. — Луис понимает, что рано или поздно его жена начнет допытываться: что с ним происходит, почему он постоянно напряжен, скрытен, осторожен? И, не дай Бог, в один прекрасный день она догадается о его тайной связи с нами. Так не лучше ли будет, если мы позволим ему подготовить ее к сотрудничеству с нами? Тем более что она сама работает на объекте, представляющем для нас оперативный интерес.

Лицо Квасникова лучилось довольной улыбкой.

— Честно говоря, мы рассчитывали, что вы или ваш зам наложит нам именно такую резолюцию, — радостно заметил он.

Начальник разведки взял с края стола личное дело Луиса, раскрыл его и на последней странице — это была шифровка из Нью-Йорка — написал:

К вопросу о вербовке вернуться после дополнительного изучения объекта.

Фитин.

^{28.10.41 г.}

Затем он вскинул взгляд на Квасникова и сказал:

— Пусть Твен, у которого Луис находится на связи, познакомится с его женой на какой-нибудь нейтральной основе и составит собственное мнение о ее пригодности к разведывательной работе. И пусть сообщит нам.

— Хорошо, Павел Михайлович, я сегодня же подготовлю в Нью-Йорк такое указание…

— Надо узнать о ней как можно больше… Ее образ жизни, поведение, характер…

— Я понял вас.

Ответ на шифровку пришел из резидентуры через месяц:

^{Совершенно секретно.}

Лично т. Виктору.

Сообщаем характеризующие данные на жену Луиса. В процессе ознакомительной беседы у «Твена» сложилось о ней благоприятное впечатление: истинная интернационалистка, активная участница митингов и демонстраций в поддержку Испанской Республики, охотно выполняла различные поручения Компартии США.

Обладает качествами, необходимыми для закордонного источника, — красива, смела, умна, обладает удивительным свойством располагать к себе собеседника.

Иногда излишне эмоциональна и прямолинейна, но мы считаем, что это поправимое дело, — главное — она способна перевоплощаться и играть отведенную ей роль.

В процессе наблюдения за ее поведением в свободное от работы время компрометирующих материалов не получено.

По нашему мнению, она пригодна к сотрудничеству с Артемидой. [32]

Лука.

^{19 ноября 1941 г.}

Из воспоминаний Леонтины Коэн

Когда мы впервые встретились с Моррисом, он показался мне чуть ли не святым человеком. Я предпочла тогда поостеречься его, потому что люди с ликами святых угодников часто совершали такие поступки, что волосы дыбом вставали. Но Моррис вел себя очень галантно, мысли свои и взгляды высказывал смело, не боясь никого. И если они совпадали с мнением других, то в глазах его сразу же появлялось выражение счастья и вдохновения…