Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие

— Три месяца назад, — наконец начал медленно рассказывать Фитин, — мы у себя в управлении создали отдел «С» специально для перевода, обработки и реализации скопившихся агентурных материалов — как по делу «Энормоз», так и по другим научно-техническим вопросам. Это — одна из первых его задач. Вторая — выявление и розыск ученых в освобожденных от гитлеровцев странах и вывод их в СССР, чтобы они у нас занимались разработкой проблем урана, радиолокации, телевидения, высоких частот и так далее. Но, к сожалению, этот отдел, по сей день возглавляемый генералом Судоплатовым, наших надежд не оправдал. Американцы намного раньше нас подготовились к аналогичной акции на территории Австрии и Германии. Они шли по этим странам вместе со своими передовыми воинскими частями, выискивая заранее научные учреждения, оборонные предприятия и забирая по ходу все, что им было нужно. Я имею в виду ученых, специалистов, различное оборудование, приборы и даже целые лаборатории. Должен, к сожалению, заметить, что большинство немецких и австрийских ученых и специалистов боялись русских, и потому с захваченных советскими частями территорий они сами уходили к американцам. В итоге результаты отдела «С» оказались более чем скромными, и что-либо серьезное в разведывательном плане сделать не удалось… Не смог наш Судоплатов вовремя развернуться…

Фитин на некоторое время умолк, посмотрел на Квасникова долгим взглядом, а затем продолжил:

— Не удалось ему решить и первую задачу по реализации агентурных материалов, поступавших не только из вашей резидентуры, но и из многих других загранточек. Возможно, это произошло потому, что мы создали практически два параллельных аппарата — отдел «С» и одиннадцатый отдел, которым руководит известный вам Лев Петрович Василевский. Он же, кстати, является и одним из заместителей Судоплатова. Так вот, подразделение Василевского тоже занимается реализацией разведывательных материалов. Потому и получилось, что у семи нянек дитя оказалось без глазу…

— А вы не позволите мне, Павел Михайлович, быть единственным нянькой этих бесценных документов, ради получения которых мы за кордоном тратили столько нервов, сил и ума?! Я уж не говорю о материальных средствах и большом риске наших разведчиков, агентов и их связников, чтобы добыть эти сведения. В самом деле, дайте санкцию на передачу мне по реестру всех скопившихся невостребованных материалов по линии НТР. Сейчас, когда наша страна переживает трудный период восстановления разрушенной войной экономики, я найду потребителей нашей информации! Дайте только в помощь пару-тройку человек для перевода и обработки наших документов. Надо же спешить, ведь недавние взрывы американских атомных бомб в Японии понадобились США для того, чтобы положить начало беспримерному атомному шантажу СССР…

Начальник разведки одобрительно закивал, еще раз убеждаясь в том, что Квасников — государственно мыслящая личность.

— Наши желания, Леонид Романович, совпадают, — заметил он. — Мы тоже хотели бы, чтобы именно вы возглавили эту работу. А поскольку вам придется иметь дело с членами Спецкомитета по атомной бомбе, с руководителями различных НИИ и КБ, мы назначим вас заместителем начальника одиннадцатого отдела… Возражений не будет?

Квасников не знал, что ответить: ему очень хотелось вернуться в свое родное подразделение, где он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Ему же предложили работать в одиннадцатом отделе, о котором он не имел никакого представления — в момент его создания Леонид Романович находился в пути из Америки в Европу. Потому и спросил:

— А что это за отдел? Техническая разведка или нет?

— Да, это НТР. Как раз по вашему профилю.

— Тогда согласен.

* * *

К работе в одиннадцатом отделе Квасников приступил после небольшого отпуска — догулять его полностью не позволяла совесть: в процессе беседы с Фитиным он понял, что после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки отношение к атомному проекту в высших эшелонах власти изменилось — появилось ощущение срочности и неотложности форсирования программы создания собственной атомной бомбы. В этом Леонид Романович убедился, когда начал лично передавать Курчатову, Кафтанову, Первухину и Малышеву разведывательную информацию по атомной проблеме и по другим направлениям науки и техники. Служебное положение Квасникова давало ему право встречаться с самыми высокопоставленными лицами — членами ЦК, министрами, академиками, руководителями научных учреждений и даже принимать участие в работе союзных партийных пленумов и правительственных заседаний, на которых рассматривались вопросы научно-технического прогресса.

Отслеживая, как использовалась разведывательная информация, кого с ней знакомили, какого содержания накладывались на документах резолюции и какой вклад она вносила в развитие науки и техники, Леонид Романович с присущей ему настойчивостью и энергичностью добивался признания растущей роли НТР в обеспечении различных научно-исследовательских и конструкторских разработок передовыми сведениями оборонного и народнохозяйственного значения.