Нелегкий флирт с удачей

— «Тампакс» засадить? — Павел Семенович, остывая, смерил Прохорова оценивающим взглядом, мощно засопел, далеко цвиркнул сквозь зубы. — Ну ты редиска, Навуходоносор, петух гамбургский. Дело твое теперь телячье, обосрался и стой. Босота! Нюх потерял, в масть не въезжаешь? На своих, говнюк, прыгаешь, местных лохов тебе мало? Колись до жопы, на гастролях?

— Ошибочка вышла, отец, — вклинился в разговор капитан Злобин и как бы невзначай продемонстрировал запястье с набитыми кандалами. — В бегах мы, с крытки когти рвем. Дубрано, заголодали…

— А что это за метелки с вами? — Благожелательно глянув в его сторону, Павел Семенович подобрел, закурил «беломорину». — Клюшки[47]? Кобры[48]? Скважины[49]? Ковырялки[50]? Знать желаю, кто мою теплуху запомоил.

— Самостоятельные[51] они. — Капитан Злобин кивнул на Женю и Вику, уже освоивших пропитку и пиджак Лютого, в голосе его послышалось уважение. — Шедевральные чувихи[52]! Слушай, отец, а мобильник у тебя с роумингом?

— Хрен у меня с винтом. — Павел Семенович зябко передернул плечами, глянув на посиневшего Прохорова, вспомнил вдруг, как сам рвал когти с Печоры, — израненный, голодный, холодный… Помрачнел, насупился.

— Хватит лясы точить, пошли к машине. Говорят, нет ничего приятней, как встретить земляков на чужбине…

* * *

Был день как день. С раннего утра Полковник, его зам и обе Майорши, в соответствии с гениальной, присланной из Москвы директивой, находился на секретном полигоне у деревни Крюгерово — отрабатывали методы борьбы с бронетехникой и живой силой потенциального противника. Метали в мутную, изображающую окоп лужу гранаты РГ-42, с криками «Ура!», с автоматами наперевес бежали добивать воображаемого врага, до седьмого пота занимались физо, аутотренингом и рукопашным боем. Стреляли из гранотометов по геройским, еще хранящим надписи «За родину» «тридцатьчетверкам», подползали, маскируясь в грязи, к ржавым громадам «KB», кремировали их при помощи «коктейля Молотова» — бутылок с зажигательной смесью. Завершали программу кросс, спецупражнения с пистолетом Макарова и обязательный факультатив по снятию дозорных с вышек. Низкое небо хмурилось, ветер бросал в лицо студеную мерзость мороси, листья на дубах по краю полигона полыхали прощальным огнем — осень, увы, осень, природы увяданье. Стаи воронья, облепив мокрые деревья, косили бусинками глаз на копошащихся в грязи людей, недоуменно каркали, водили крепкими, отполированными клювами: и что это вдруг нашло на двуногих? Шум, вонь, грохот, чего все ради?

Наконец маневры закончились, инструктор, одноглазый спецназовец, прошедший Афган, Сербию, Колыму и Чечню, скомандовал общее построение.

— Поздравляю вас, отлично. — Скупо улыбаясь, он пожал руку Брюнетке, во взгляде его блеснула

note_\1таль. — Учитесь, товарищи офицеры, даром что четырехглазая и баба.

Действительно, несмотря на близорукость, возникшую как следствие ранения, майорша была ворошиловским стрелком.

В это время неожиданно раздалась телефонная трель.

— Разрешите, товарищ инструктор?

Не дожидаясь ответа, Полковник вытащил трубку и покинул строй.

— Это я. Это ты? Ты где? Ага! Никакого посольства! Ни о чем не беспокойся, прорывайся на север. Да, можешь и этих взять. На границе вас будет ждать окно. Ну все, обнимаю, рад был тебя слышать. — Несколько секунд он стоял неподвижно, думая о своем, и вдруг, словно очнувшись, наплевав на конспирацию, радостно закричал:

— Злобин жив, здоров, домой едет!

Глава 22

ДЕЛА НЕДАВНИХ ДНЕЙ

Год 1990-й

— Вы на берегу лесной реки, жарко, печет солнце, в душном воздухе порхают бабочки. — Голос Лау-ры стал тише, в нем появились нега и расслабленность. — Вам хочется раздеться и войти в прохладную, задумчивую воду.

Добровольцы на сцене, невзирая на переполненный зал и яркий свет софитов, начали раздеваться — молодой человек остался в сомнительной свежести трусах, девица — в почти что не существующих бикини, бюстгальтера под футболкой с надписью «Перестройка» у нее не было.

— Теперь купаться. — Лаура властно взмахнула рукой, и парочка, плюхнувшись животами на пол, стала изображать групповой заплыв.

Зал взорвался аплодисментами, замелькали молнии фотовспышек, камеры телевидения придвинулись вплотную к сцене — лица плывущих выражали абсолютное блаженство, их руки и ноги мерно загребали по истертым доскам пола, а невероятная Лаура Гревская была прекрасна и загадочна, словно богиня! Потом началось угадывание мыслей, сеанс телепатической связи, массовый гипноз и отращивание за минуту густой курчавой бороды у одного из зрителей. В заключение Лаура сбросила платье, демонстрируя великолепное, классических пропорций тело, прошлась в одном купальнике по остриям кинжалов, дала облить себя серной кислотой и, наконец, с чарующей улыбкой, по пояс в пламени, неторопливо исчезла за кулисами. Шквал аплодисментов, вонь горящего бензина, яростное шипение огнетушителей, крики изумления, восторга и зависти. Грандиозный успех!