Нелепо женское правленье

— Норвуд-плейс в двадцати минутах пешком, — вмешалась я. — Быстрее дойти, особенно с учетом тумана.

Мари презрительно скривилась, но Марджери идея понравилась.

— Вы знаете, где это?

— Мне как раз по пути, — несколько приукрасила я действительность.

— Просто расскажите, как туда добраться, вам ни к чему идти самой. Останьтесь к обеду.

— Нет, я обязательно пойду с вами. — Норвуд-плейс место не слишком спокойное, особенно в туман и с наступлением темноты. Да еще для хрупкой женщины в дорогом пальто. — Мне тоже одежду, Мари, пожалуйста.

Мари разрывалась между желанием оградить Марджери от моего присутствия и сознанием, что со мной ее хозяйке угрожает меньшая опасность. Она повернулась к Марджери и бурно запротестовала.

— Нет-нет, Мари, вы останетесь здесь, — решила Марджери. — Мисс Рассел все равно следует в том же направлении, ничего с нами не случится. Еще и половины шестого нет. К половине восьмого я вернусь… Хорошо, хорошо, я не стану возвращаться одна. Прибудет такси, заплатите и попросите отправиться за мной на Норвуд-плейс, если Томас к тому времени не вернется… Хорошо, я позвоню… Конечно же, там есть телефон, ведь мисс Годдарт звонила откуда-то… Мари, довольно, принесите пальто мисс Рассел. — Марджери повернулась ко мне. — Извините. Она со мной иногда как наседка с цыплятами. Не любит, когда я вечером отлучаюсь.

— Спасибо, Мари, я скоро вернусь… Да-да, позвоню, если задержусь, только я не собираюсь задерживаться.

Мари подала мне пальто, и все язвительные взгляды ее не смогли испортить мне удовольствия от прикосновения теплой мягкой серовато-голубоватой викуньи с черным котиковым воротником. Платье, с которым пальто сочеталось по цвету и покрою, сразу заиграло еще ярче. Марджери присмотрелась.

— Чудесно, Мэри. Это не Шанель?

Я заверила, что не Шанель, и поведала о своих эльфах.

— Спросите, пожалуйста, не сошьют ли они что-нибудь для меня. Прекрасный ансамбль и как подходит к вашему лицу, к фигуре! О-о! — воскликнула она, переведя взгляд в окно. — Туман, кажется, густеет.

Полностью стемнело, однако фонари и фары автомобилей просвечивали сквозь желтую дымку, создавая антураж в духе Уилки Коллинза, Собственно говоря, выдавались в Лондоне деньки и похуже. Во всяком случае, футов на десять окружение еще различалось, можно было не опасаться врезаться в стенку или споткнуться о поребрик тротуара.

Шли мы не торопясь. Улицы чередовались чисто по-лондонски: за оживленными, кишащими транспортом и пешеходами, следовали узкие проулки без единого прохожего, разве что силуэт патрульного полицейского вынырнет на фоне освещенного окна. Туман гасил звуки, улицы казались тише, чем обычно, проулки отзывались печальным эхом. Стучали о покрытие тротуара каблуки Марджери, еле слышно шуршали мои подошвы. Сквозь туман медленно пробирались экипажи, грузовые и легковые автомобили. Водители вглядывались вперед, высунувшись в боковые окна или склонившись к ветровому стеклу. Я проверила направление и после очередного поворота решила дать волю своему любопытству.

— Вы говорите, что Мари не любит, когда вы выходите вечером. Для этого есть какая-то причина?

— Нет, особой причины никакой, просто она беспокоится, когда я нахожусь вне поля ее зрения. Вы, конечно, удивляетесь, почему я позволяю своей прислуге меня допекать.

Я засмеялась.

— Ну…

— У Мари доброе сердце, хотя внешне она, конечно, весьма колючая. Она мне отдаленная родня. Уже шесть лет со мною. Семья Мари погибла во время войны, когда деревню заняли немцы. Ей важно сознавать, что я в ней нуждаюсь. К тому же нельзя не признать, что она мне иной раз весьма помогает.

— Кроме случаев, когда нужно вечером выйти из дому.

— Совершенно верно. — Марджери рассмеялась.

— И часто вас так неожиданно беспокоят?

— Нет, лишь изредка. Хотя все знают, что ко мне можно обратиться в любое время. И не только…

Далее я ее не слушала. На всем протяжении нашего пути я автоматически воспринимала окружающую обстановку даже более внимательно, чем обычно, учитывая туман. Когда тихие шаги позади вдруг сменились частым перестуком подошв, я не раздумывала, в чем дело, а сразу отреагировала. Резко оттолкнув от себя Марджери, я повернулась к источнику шума. Передо мною оказался худощавый молодой человек с узкой полоской усов на верхней губе, темными глазами, вооруженный тускло поблескивающим ножом.

Моя неожиданная реакция смутила его, он быстро окинул меня взглядом, ища оружие. Не обнаружив, успокоился и повернулся к Марджери, пытавшейся подняться на ноги.

— Замри! — крикнула ей я. — Не двигайся!

Его глаза переметнулись на меня, я заметила в них блеск азартного предвкушения. Зубы молодого человека оскалились в злобной ухмылке. На мгновение я замерла, но когда нож метнулся ко мне, тело отреагировало само по себе. Клинок проскочил мимо ребер, но парень не потерял равновесия, и вот уже кончик ножа снова маячит перед моими глазами.