Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей

Ефим Курганов Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей

* * *

Как в том анекдоте

Как Журден у Мольера не знал, что разговаривает прозой, так обыватель пользуется разнообразными устными жанрами, даже не догадываясь об этом.

Поднимая бокал во время застолья, он не заботится о том, как будет строить речь, чем начнет, чем закончит; за него работают законы жанра. Он просто говорит – и как-то так само получается, что в начале весело (или торжественно, зависит от случая) указывает на повод. Потом переключается на героев тоста. Если они живы и здоровы, рассказывает об их мечтах и целях, если тост поминальный, описывает прекрасные качества и (не)осуществившиеся надежды. Затем, немного привирая, вспоминает яркий эпизод. И наконец произносит заклинательную формулу, без которой тоста не бывает: «Так выпьем же за то…» Она и превращает заздравную или заупокойную речь в тост.

Вечер продолжается. Приходит время анекдотов. Все по очереди соревнуются в заемном остроумии, и снова вместо человека действуют безличные законы жанра, смешной истории с обманчивым финалом. Законы эти формировались долго, как в высокой дворянской культуре, так и в низовой, мещанской, деревенской. Перемешавшись, высокое с низким дало великолепный результат, получился мощный речевой купаж. И мы с легкостью пользуемся этим результатом.

Между тем иные русские писатели как будто бы нарочно жили так, чтобы к ним «прилипали» анекдоты. Не в нашем современном смысле, а в старинном, когда под анекдотом понимался забавный случай, произошедший с реальным человеком. Или приписанный ему. Скажем, поведение Ивана Андреевича Крылова – яркий пример; обыгрывая собственную полноту, неряшливость и злое остроумие, он отстаивал право литератора быть свободным даже при дворе. Пускай комически, пускай через насмешку. И в прямом смысле слова стал «ходячим анекдотом». Если вдуматься, то и памятник Крылову на Патриарших прудах в Москве анекдотичен во всех смыслах. И по некой нелепости, и по тому, что превращает скептического разочарованного философа в забавного детского автора. То есть использует неожиданную развязку. Как и полагается в анекдоте.

Анекдот развлекает. Фиксирует острую мысль. Иногда освобождает от царящего страха, дает короткую юмористическую передышку среди ужаса жизни. Он живет и в сталинские времена, и в брежневские; он сопровождает перестройку. Сейчас «поставки» новых анекдотов резко сократились. Но пока возникла небольшая пауза в процессе производства анекдотов, самое время прочесть книгу о них – и разобраться в жанровых законах. Ефим Курганов, который всю жизнь занимается этой темой, берет читателя за руку – и ведет за собой в пространство анекдота, что в жизни, что в литературе, что в высокой дворянской культуре, что в советском быту. И раскрывает в нем порой не анекдотические смыслы.

Александр Архангельский

Неумирающий жанр

Русский анекдот представляет собой явление крупное и самобытное. Беда лишь в том, что, как жанр открытый, свободный, злободневный, он целые столетия внушал опасения властям и начальствующим лицам в области культуры. Зачастую анекдот не столько игнорировали и принижали, сколько вообще отрицали его существование, делая вид, что русского анекдота просто нет и никогда не было.

Эта пагубная инерция сохранялась долго. Уже во второй половине XX века (в 1984 году) великий фольклорист В. Я. Пропп в своей книге «Русская сказка» утверждал, что никакого русского анекдота нет и это всего лишь разновидность бытовой сказки.

Между тем русский анекдот – совершенно самостоятельный жанр, имеющий свои законы, особенности построения, традиции, и обладающий своим репертуаром сюжетов. Его совершенно законные права на существование очень долго не решались признать по вполне понятным причинам: этот мобильный, предельно динамичный жанр внушал опасность. Время от времени отдельные тексты анекдотов печатались в составе сборников ранних русских сказок, но крайне выборочно, с исключительной осторожностью.

Поклонники этого самобытного жанра часто побаивались даже составлять собрания анекдотов, а уж публиковать – тем более. Так, например, драматург А. Н. Островский, автор пьес «Гроза», «Бесприданница» и других шедевров, долгие годы собирал анекдоты, но не мог даже и подумать, что они когда-нибудь появятся в печати. Какие-то крохи из коллекции драматурга в 1961 году были включены в состав сборника «Русские сказки в записях и публикациях первой половины XIX века» (М.-Л., 1961).

То, что произошло с коллекцией анекдотов А. Н. Островского, отнюдь не случайно. Это связано с общей весьма грустной тенденцией: корпус русского народного анекдота до сих пор не собран и не систематизирован.

Однако помимо народного существовал еще и анекдот литературный, историко-биографический. Вокруг него в русской культуре второй половины XVIII – первых десятилетий XIX века образовалась богатая и разветвленная традиция.