Нелинейная зависимость

Через пару минут Андрей очнулся от жуткой боли. Было такое ощущение, словно смесь песка с красным перцем засыпали ему прямо в глаза, затем натерли лицо луковым экстрактом, и долго били ногами по голове. Ничего не было видно, в ушах стоял сплошной свист и грохот. Осязание подсказывало, что Андрей лежит не на бетоне, а на деревянном полу. Деревянный пол был только в ремонтной яме.

Андрей живо представил, как выстрел из газового пистолета сшибает его с дивана, как он скрючивается калачиком, уже бесполезно закрывая лицо, и рушится в яму всем весом. Тогда понятно, почему болит каждая клеточка тела. Лицо щипало и жгло, хотелось его отмыть от липкого перцового экстракта, но выбраться из ямы и доползти до крана не представлялось возможным. По крайней мере в ближайшее время.

Оставалось лишь кататься на полу и заливаться слезами.

Где-то глубоко внутри оставалась надежда, что хозяйка собаки все же приведет своего мужа-генерала на разборки с живодером, поймавшим в петлю всеобщего любимца. Или хотя бы заявит в милицию. Но время шло, и ничего не менялось, только жжение на лице ослабевало с каждой минутой.

Где-то через полчаса Андрей уже смог нормально открыть глаза и хоть что-то увидеть кроме радужных пятен в прямоугольнике света. Но кожа опухла чудовищно, слизистая горла ощущалась как после ожога кипятком. Язык тоже распух, и уменьшаться в ближайшее время не собирался.

Ночью сгорела лампочка под плафоном.

К тому времени Андрей почти полностью пришел в себя после выстрела, хотя говорить получалось пока с трудом – связки выдавали только невнятный хрип и шипение. К утру Андрей начал подумывать над тем, как выбраться из ямы. Проблема была не праздной – отойдя от химического удара, организм требовал утоления нарастающей жажды. Живо вспомнился усыпанный капельками стакан с водой, стоящий на тумбочке в больничной палате. Затем, по очереди, перед глазами медленно проплыли картинки всех похожих воспоминаний. Представилась струя родника стекающая по берестяной дощечке, газированная вода из рекламы, река, автомойка, лужа во время дождя, холодный снег, который можно есть, когда нет возможности достать воду. Андрей тут же вспомнил гонца из Шарифа – он лежал в окровавленном снегу, а ледяной ветер трепал изодранную одежду. Андрей подошел, хрустя снегом, и сорвал полосу ткани, скрывавшую лицо. Это было лицо Володи.

Андрей вскрикнул и проснулся.

Через отдушину пробивался сноп утреннего света и разговор двух мужчин.

– …за соляркой. – закончил фразу один.

– Ладно давай, а то шеф нам головы отвернет, если мы не закончим к обеду.

– Возьми лом и кирку у Семеныча, подравняй края котлована. А когда экскаватор запустим, выберем дно.

– Хорошо.

Андрей собрался с силами и попробовал закричать.

– Эй, мужики! – но из горла вырвался только надсадный хрип.

Никто его не услышал.

Понимая, что третий шанс судьба ему точно не даст, Андрей запаниковал. Он ухватился за цепь, пытаясь вылезти, как вчера, но сорванные до мяса ладони ответили такой острой болью, что у Андрея помутилось сознание. Он разжал руки, словно цепь была раскалена докрасна, и панически заметался взглядом, отыскивая любой доступный путь вверх. Ничего высокого на глаза не попалось, к тому же Андрей понял, что подтянуться на израненных руках уже не сможет. В такой ситуации нужно что-то тяжелое, а не высокое – попробовать разбить цепь.

Телевизор для этих целей оказался хлипким, деревянная вешалка не годилась, а ни на что серьезнее взгляд не натыкался. И вдруг, в дальнем углу возле лесенки, Андрей разглядел спрятавшийся в густой тени огнетушитель. Тяжелый баллон ОУ-9 – старый девятилитровый углекислотник. По весу и прочности он ничуть не уступал хорошей кувалде. Вот только как снять его с дальней стены? Если бы цепи хватало на такое расстояние, Андрей бы без хлопот поднялся по лестнице.

– Черт… – зло прохрипел Андрей, и повалил на пол деревянную вешалку.

Скривишись от боли, он подхватил ее как копье, и попробовал сбить со стены огнетушитель. Это оказалось совсем не просто – конец палки соскакивал с круглого бока, не оказывая на прочно висящий баллон, почти никакого действия. Да к тому же скованными руками держать ее было очень уж неудобно.

– А-а-а-а! – хрипел Андрей, осатанело молотя палкой.

Совершенно обессилив, он сел на пол. По опухшему лицу слезы катились ручьями, и трудно было понять – то ли Андрей плачет, то ли это пораженные глаза слезятся от чрезмерного напряжения.

«Чтоб ты так же слезами умылся, как я.» – явственно послышалось телефонное проклятие.

– А вот хрен тебе! – прорычал Андрей.

«Что со мной стало?» – со стыдом подумал он. – «Я же физик! Ученый! А посмотреть со стороны – обезьяна и та умнее.»

Он кряхтя сдвинул диванчик с места и дотащил в сторону лесенки, пока цепь не натянулась до предела.

«Я человек!» – билась в мозгу одна и та же фраза. – «Я человек!»