Нелисар Брегон

Было несколько вариантов будущего города, каждый из них поражал воображение Нела своей необычностью. Но из записей, Нелисар понял, что в итоге было принято решение сделать Ханривел трехъярусным городом. Самый верхний, предназначен для жилья, нижний – ремесленный ярус, средний мог совмещать в себе и жилье арахайцев и места для их занятий. По задумке Владислава, центр города – это обителей королей, расположенная между тремя могучими деревьями, все ярусы сооружения принадлежали королю, его семье и советникам. Там же располагались помещения для приема послов и гостей Арахая и для их размещения. Отсюда и началось строительство. Для построек выбирались деревья в самом расцвете сил, которые больше уже не растут. Танианские деревья живут многие тысячи туманов, они крайне редко погибают и не засыхают, им не страшны ни ураганы, ни стужи сезона туманов. Мощные, огромные деревья с идеально гладкими, широкими стволами – они служили прекрасной основой для строительства.

В бумагах Нелисар нашел весьма занимательный портрет. С плотного холста на него смотрел молодой, черноволосый мужчина, с темно-фиолетовыми глазами, которому можно было дать около тридцати пяти лет. Его черты явно говорили о том, что он не был арахайцем. Кроме даты Нел нашел подпись: «Мой добрый друг Ф.Ш.Б.» Может быть, он никогда и не обратил бы внимания на этот рисунок, если бы черты лица незнакомца не показались бы ему удивительно близкими, хотя он и был уверен что никогда не встречал его. Портрет был датирован серединой правления его деда, отца Владислава. Холсту было уже очень много лет. Едва ли Нел мог встретить этого незнакомца, даже если он и был жив, то уж точно был стариком. Однако какое-то странно ощущение, возникающее на уровне подсознания не покидало его, когда он смотрел на эти чужеземные черты, на светлую улыбку и необычные глаза. Художнику удалось с удивительной правдоподобностью передать силу, уверенность, теплоту и легкий налёт безумия, в выражении его лица. Это был не обычный портрет и тот, кого он изображал, был необычным гостем Арахая, иначе его изображение не хранилось бы так бережно в хрониках.

Нелисара даже посетила мысль поискать упоминания об этом человеке в записях. По его расчетам, в то время, когда был сделан портрет незнакомца, его отцу было где-то около двадцати лет, а может и меньше. Возможно, это был какой-то посол или просто, очень известный и важный человек и наверняка о нем упоминалось.

Но Нела интересовало так многое, связанное с его семьей, что наткнувшись на очередное упоминание имён его близких, он погружался в изучение записей с головой и вскоре совсем позабыл об этом странном портере.

А потом в его руки попал портрет братьев. Совсем юные, беззаботные, они весело смотрели на него с картины. Нелу стало безумно тоскливо. Он навсегда был лишён возможности узнать их такими, быть частью их семьи, расти рядом с ними. Даже если когда-нибудь он сможет быть с ними, это всё равно никогда не возместить утраты той близости, которую он мог бы иметь, сложись всё иначе. Нел представил себе, какую нежность и трепет они могли бы к нему испытывать. Ведь он был младше Дериана на двадцати три года, а Эдриана на семнадцать лет и это не могло не наложить свой отпечаток. Нел не хотел думать о том, что такая разница в возрасте могла привести к тому, что он попросту не знал бы братьев, не общался с ними и вообще редко бы виделся. Ему нравилось думать, что они непременно были бы близки. Он провёл пальцем по их лицам, надеясь навсегда отпечатать их прекрасные, счастливые выражения у себя в памяти.

Среди прочих летописей, посвященных правлению своего отца, Нелисар нашел еще одно весьма интересное изображение. На нем был запечатлен уже не молодой Владислав, а по бокам его стоял лангокец и симболец. Миригард, это был Миригард и еще совсем молодой, даже юный Танташ. Нел долго всматривался в их спокойные, мудрые лица. Танташ выглядел совсем беззаботным, совсем юным, на его черты еще не легла тень той скорби и печали, что так хорошо была видна сейчас. Миригард же был олицетворением спокойствия и мудрости, как и теперь. Правда в глазах его тоже не было печали, из них смотрела уверенность и покой. За их спинами возвышалось какое-то здание. Художник не посчитал нужным придавать большое значение этому зданию, оно было изображено небрежно, но Нел был абсолютно уверен, что это и есть главная крепость Ханривела, с которого и началось строительство.

Постепенно, идея этого великолепного города, вытеснила все прочие мысли. Не раз он закрывал глаза и представлял его себе. Все время, что он ждал возвращения своих друзей, он бредил этим городом, мечтал увидеть его не на чертежах и схемах, а своими собственными глазами. Ханривел стал посещать его даже во снах.

***

Удар снизу, пришелся прямо в подбородок. Шейные позвонки неприятно хрустнули и Морин упал, приложившись затылком о жесткую землю.

– Ох, Морин, прости. Я думал, ты успеешь увернуться, – Нелисар подскочил к нему и помог подняться на ноги.

– Ничего… сам виноват, нечего было зевать, – Морин усмехнулся.