Нелюбимая

– Сейчас могу предложить только место уборщицы. Прежняя уволилась, пошла нянчить внука к дочери. – Директрисе было стыдно глядеть на девушку, и она перебирала какие-то бумажки возле компьютера. – Если согласитесь, доработаете до осени, а там что-нибудь прояснится. Больше, к сожалению, ничем не в силах помочь.

Надежда понимала, что такой же ответ, разве что без предложения работы уборщицы, ее ожидает и в других учебных заведениях.

На ум пришла совсем безрассудная мысль сказать директору, что она – дочь их депутата, Платона Федоровича Вихрякова… Может, нашлось бы и более престижное место? Потом вспомнила, что фамилии разные и отчество другое, еще примет за больную.

Мысли Надежды менялись – побыла униженной, потом – гордой… Гордой была не долго, потому как вспомнила, что в кошельке денег осталось – кот наплакал. Если переезжать в областной город, где живет отец, билет купить не на что. Она запретила себе вспоминать о деньгах, оставленных Любой-мамой. И Надя решилась:

– Я согласна! Если можно – завтра выйду на работу.

– Вот и хорошо! – Директор с облегчением отложила бумажки в сторону и попросила: – Дайте свои документы, посмотрю!

Когда Надя подавала диплом, ее рука дрогнула – не для такой работы его получала! И она снова, лишний раз, недобро подумала о Вихрякове Платоне Федоровиче.

* * *

Перед выходом на работу она почти не спала. Лишь слегка, уже под утро, подремала. Размышляла о своей дальнейшей жизни. То, что запланировала первоначально, не получалось. Не предвидится у нее пока преподавательского стажа. Она не ожидала такого удара, как ей казалось – ниже пояса! Тогда переезд в областной город нечего откладывать. Уборщицей она может и без стажа устроиться. Да-а, уборщица с дипломом преподавателя – во как! Хотя сколько их сейчас, с дипломами, торгуют на рынке картошкой и помидорами? «Ничего, это временно!» – успокоила себя Надежда и постаралась взять себя в руки.

Она должна заработать денег на дорогу и на первое время на прожитье – квартиру, питание. Вчера Надя даже забыла спросить, сколько платят уборщице? Понимая, что не уснуть, девушка взяла лист бумаги, провела посредине вертикальную линию и, как заправский бухгалтер, озаглавила две колонки – «приход» и «расход».

Сразу поставила в колонку прихода то, что оставалось в кошельке. И это была пока единственная запись. К сожалению, расходная колонка заполнилась почти до половины. Утешением было то, что Надя внесла в расход суммы, которые понадобятся уже на новом месте жительства – квартира (которая будет явно дороже, чем здесь), питание на время поиска работы, пусть даже уборщицы (но в это время что-то надо есть), оформление всевозможных бумаг и так далее.

Утро наступило, и Надежда пошла зарабатывать деньги для выполнения задуманного плана. Отныне бумажка с расходом и приходом будет для нее единственным руководством к действию.

Не учла Надежда еще одного важного расхода. Она о нем на то время не подозревала. Лишь через пару недель узнала – ей предстоит сделать аборт.

Это сообщение отключило ее на какое-то время от жизненного процесса. Сидела и глядела в одну точку. По утрам машинально подымалась, кажется, что-то ела, шла на работу. Так же машинально мыла полы в кабинетах, на лестницах. Чего-то она ждала. Позже поняла чего: осознания случившегося. Оно пришло, лучше бы не приходило. Осознала – ей придется убить своего ребенка…

Закрывшись в комнате, дала волю слезам. Громко рыдать было нельзя, не хотелось, чтобы слышала хозяйка. Поэтому рот прикрывала ладонью, и слезы лились сами по себе. Удивительно – она совершенно забыла о человеке, с которым жила и который имеет прямое отношение к этой зарождающейся жизни. Имела в виду только себя. И если бы кто сострил, напомнив о «непорочном зачатии», она бы вполне серьезно согласилась.

Люба-мама привила Наде убеждение, что дети рождаются от любви.

Надя любила этот комочек внутри себя. И просила прощения – у нее нет возможности позволить ему явиться в этот мир. На поверку она оказалась ни к чему негодной. Разве что полы мыть…

Но за то долг ее папашки увеличился еще на один, чуть ли не самый весомый, пункт.

* * *

Заходя в операционную, она провела рукой по животу, шепнув: «Прости!»

Надежда уже лежала на операционном столе, когда медсестра спросила:

– А вы будете за обезболивающий платить? У вас за укол не заплачено.

У Надежды денег не оставалось совсем. Она на операцию заняла у напарницы по работе. Поэтому ответила:

– Мне не нужен укол!

Медсестра удивленно качала головой, а пожилой доктор, натягивая перчатки, благодушно проворчал:

– Молодец, девушка! Немножко потерпит, но зато – никаких последствий. В смысле – деток еще нарожает… А то обколются этими уколами и не чувствуют ничего, что там у них выскребают. Вот и получается – все почистят, а потом плоду не за что зацепиться!