Нелюбимая

Сегодня у нас гриль, и я чувствую запах жареного мяса, едва выхожу из ванной. Здесь так не принято, но Ромке плевать, ему хочется огромный кусок мяса прямо с огня. Когда мы озвучили это пожелание на рецепции, они еще долго предлагали нам приготовить стейк, но Рома отказался. Сам захотел пожарить. И вот теперь стоит в одних шортах возле гриля. Поднимает крышку, и оттуда вырывается ароматный пар. Запахи стоят такие, что я бы на месте соседей напросилась к нам на тусовку. Помедлив пару секунд, обвиваю Ромину талию со спины и прижимаюсь щекой к разогретой солнцем коже. Напрягается на мгновение, а потом накрывает мою руку своей. Судя по движениям, он ловко переворачивает мясо и снова закрывает гриль. Разворачивается в моих руках, подняв свою вверх, смотрит, улыбаясь.

– Ты влажная и вкусно пахнущая? – спрашивает он, играя бровями.

– О чем ты сейчас думаешь?

– О том, что я мог бы с тобой сделать, если бы не готовил. А так мясо сгорит.

Мы оба улыбаемся. Этот флирт стал изюминкой нашего общения. Мы уже делаем это, даже не задумываясь. Все выходит настолько естественно, словно так и должно быть. А, может, и должно, но я просто слишком много думаю, пытаюсь анализировать. Рома наклоняется и целует мои улыбающиеся губы.

– Хочется сделать этот вечер особенным, – произносит он, немного отстраняясь. – Есть предложения?

– Не знаю. Я устала очень.

– Тогда будем пить вино, валяться на шезлонгах и болтать. Или смотреть фильм?

– Фильм, – отвечаю я.

Болтать не хочется. Боюсь слишком открыться перед ним, потому что с его появлением внутри меня растет потребность вывернуть душу наизнанку. Со мной так каждый раз, когда я чувствую, что проникаюсь глубокой симпатией к человеку. По ощущениям сродни опьянению, ты просто перестаешь контролировать свой язык, а когда трезвеешь, сожалеешь, что наболтала лишнего. Нет, не хочу так. Мы завтра разойдемся, и я хочу оставить после наших коротких отношений приятное послевкусие без примеси сожалений за свой слишком длинный язык. В общем, пора выстраивать между нами дистанцию, как бы сильно не хотелось сократить ее.

Когда мясо готово, Рома выключает гриль, заворачивает кусочки в фольгу и оставляет их на решетке, а сам сбегает в душ. Провожаю его взглядом, а потом отвлекаюсь на телефонный звонок подруги.

– Привет, Ась.

– Приве-е-е-ет, – тянет она, смеясь. – Я соскучилась. Когда ты уже приедешь?

– Прыщ? – спрашиваю я.

– Прыщ, – подтверждает она.

Это наша любимая шутка. На самом деле у моей подруги прекрасная кожа в силу юного возраста, но когда эта шутка впервые прозвучала в разговоре, она укоренилась и стала своего рода индикатором настроения. Если Ася не отвечала на этот вопрос – значит, что-то не так. А если вот так бодро отзывалась на шутку, это говорило о ее хорошем настроении. Вообще очень странно, что мы с ней сдружились. Асе двадцать один, а мне двадцать восемь. Семь лет разницы, но их как будто не существует, моя подруга не по годам мудра. А еще чертовски расчетлива и довольно жестока с мужчинами. Но ей все прощают за ее нереальные выпады в сторону эго каждого из самцов, которых она обрабатывает. Ася умеет дать мужчине возможность почувствовать себя таковым, и они плывут, растекаясь лужицами у ее ног.

– Прилетаю завтра.

– И нам надо сразу встретиться на самый вкусный кофе! – визжит она. – С конь-я-ком! Нашла себе кого-то на острове? Заменила мудака на приятные ощущения?

– Нашла, – со вздохом отвечаю я. Слишком шумным вздохом.

– Та-а-ак… – от моей подруги ничего не укрыть, она слишком внимательна к деталям. – И кто это вскружил тебе голову? Испанец? Турок? Итальянец? Эти говнюки умеют расположить к себе наивных девушек. Но ты не ведись, это все показное.

– Русский, – отвечаю я.

– О, даже так? И как зовут?

– Рома.

– Господи, ты произнесла его имя таким голосом, что я чуть не кончила. Запала?

– Запала, – выдохнула я.

Действительно запала. Так сильно, что теперь не знаю, как буду прощаться с ним.

ГЛАВА 12

Мы проходим через раздвижные двери здания аэропорта, держась за руки. Тамила особенно молчалива сегодня. Только смотрит и периодически улыбается, а взгляд такой, что мне хочется взвыть. Мы тащим за собой свои чемоданы, шорох колес которых растворяется в шумной суете аэропорта. Я смотрю на людей, которые со счастливыми лицами идут на выход из зоны прилета, и мне хочется продлить свой отпуск. Примерно на… всю оставшуюся жизнь. Остаться здесь с Тами и верить в то, что таким же счастливым и беззаботным я могу быть всегда. Но мне, как и ей, нужно возвращаться. Снова надевать теплую одежду, ездить на работу, ждать Новый год, покупать подарки, встречаться с друзьями и выть о несбывшемся. Да, именно выть. Потому что именно это хочется делать в эту конкретную минуту.

Мы пьем кофе, ждем регистрации на рейс, болтаем ни о чем, но каждый из нас, как мне кажется, избегает самого главного разговора. Наконец Тами проходит регистрацию и спешит к зоне отлета. Мы останавливаемся неподалеку от контрольного пункта, и Тами поворачивается ко мне.