Нелюбимая

И, как вишенка на торте, в этот момент прямо надо мной громыхает гром и небо словно разверзается. Крупные капли, подразнив пару секунд своим неспешным падением, превращаются в стену дождя, за которой и на ближайший метр ничего не видно. Я обнимаю себя за плечи, вжимаясь в стену дома, переместившись под балкон. Дождь нещадно хлещет по ногам, а звук разряда молний наводит ужас. Внутри все холодеет, и я цепенею. Я чертовски сильно боюсь грома. Люблю дождь, его запах, то, как он омывает город, но гром… это выше моих сил. Этот страх иррациональный. Я отлично знаю причину происхождения этого звука, изучила все досконально. Я знаю, что за этим нет ничего угрожающего для меня – по крайней мере, в этой конкретной ситуации, – но необоснованный ужас, сковывающий мои внутренности, все равно никуда не девается. Я реву, уже не сдерживаясь. Все равно за плотной завесой дождя никто не увидит моего заплаканного лица, а шум скроет вой, рвущийся из моей груди. Я вжимаюсь пальцами в кожу плеч, наверняка оставляя синяки, но это странным образом помогает мне держать себя в руках в прямом и переносном смысле. Помогает не рассыпаться на мелкие осколки. Я принимаю решение никогда ничего не говорить Роме. Потому что теперь у него своя жизнь, в которой для меня нет места. От осознания этого факта становится еще более горько и обидно, но я смирюсь. Привыкну думать об этом. Сосредоточусь на главном – на малыше внутри меня. Переживу и двинусь дальше. Ради своего ребенка я сделаю все возможное и невозможное. Но как же, черт подери, больно!

ГЛАВА 26

Я смотрю как удаляется хрупкая фигурка Тами в сторону мрачного серого строения, именуемого домом, и понимаю, что сейчас вся ярость, которая бурлила во мне, медленно покидает тело. И даже неприличный жест, которым она меня наградила, не подпитывает злости. Я ловлю себя на мысли, что просто хочу быть с ней. Злюсь, да. Все еще мечусь внутри как загнанный в клетку зверь, но хочу быть с ней. По прошествии некоторого количества времени стираются обиды, и уже не хочется вспоминать, с чего все началось. Хочется просто быть рядом. Прижимать к себе свою женщину и не думать ни о чем. Отбросить все недосказанности, предварительно обсудив их, переступить этот этап и двигаться дальше.

Я зарываюсь рукой в волосы и слегка ерошу их. Как только Тамила исчезает за углом дома, я разворачиваюсь и иду к машине. Наверное, мне все же нужно еще немного времени наедине с топором и Буцем, чтобы принять окончательное решение. Хотя, если быть откровенным с самим собой, я уже его принял. Осталось только понять, как буду его реализовывать.

К отцу приезжаю когда на улице уже темно. Как только паркую машину и выхожу из нее, папа появляется на пороге дома с переноской Буца и моей кожаной дорожной сумкой, и бодро шагает в мою сторону. Игнорируя мой удивленный взгляд, он открывает заднюю дверцу моей машины, ставит на сиденье сумку с переноской и, захлопнув ее, поворачивается наконец ко мне.

– Не понял. Ты меня выгоняешь? – спрашиваю я.

– Сынок, пора тебе возвращаться к нормальной жизни. Ты пожил у меня, немного перевел дух, а теперь пришло время налаживать то, от чего ты сбегаешь. Тебе же хватило времени все обдумать? – Я неопределенно качаю головой. – Ну и славно.

– Ты правда меня выгоняешь?

– Рома, я всегда тебе рад, и ты это знаешь. Но мужчина должен быть тверд в своем решении. Прими уже его и продолжай дальше жить.

– Что, если я его уже принял?

– Ну и отлично. – Папа хлопает меня по плечу. – Я в тебе не сомневался. Что там с постройкой твоего дома?

– Продвигается.

– Тебе стоит чаще заезжать на стройку, контролировать там все.

– Дом строит проверенная фирма.

Отец отмахивается.

– Им только дай волю, все похерят. За всем нужен контроль. Если жена нуждается в контроле, то что говорить про строителей? Так что завтра поезжай туда.

– Пап…

– Я все сказал. Зайди на ужин, а потом поезжай домой. Пора, сынок.

– Я тогда сразу поеду, не буду заходить.

В моем голосе нет обиды или сарказма, простая констатация факта, потому что отец определенно прав.

– Как знаешь. На выходные приезжай, баньку затопим.

Я киваю и открываю свою дверцу.

– Спасибо, пап.

– Да ладно. Будь здоров, сынок. Ну все, счастливо. Выезжай, я закрою ворота.

Махнув отцу на прощание, я направляюсь в город. Включаю по дороге радио, но совершенно не слышу, о чем там говорят или какая музыка звучит. Все мои мысли крутятся вокруг слов отца. Он совершенно прав. Более того, я ведь привык принимать решения быстро и ни секунды не сомневаться в них. Но привычка мерять всех по Лене никак не хочет искореняться, и это сильно осложняет мне жизнь. Я смотрю на Тамилу через призму поступков своей бывшей, и простой поход с подругами уже расцениваю как измену. Вполне объяснима ее реакция на меня и на мою обиду. Бесит, что я повел себя как мальчишка и не дал Тами высказаться. С другой стороны, я чуть не рехнулся за те двое суток, что она была не на связи.