Нелюбимый мой (СИ)

Виктор по-прежнему не обратил внимания на то, как девушка облегченно выдохнула. А зря! Возможно, это заставило бы его задуматься, а в будущем избежать неприятной ситуации.

— Усвоила? — повторил с нажимом Толманский.

— Да!

— А теперь, извини, милая, но мне нужны правдивые ответы, — Виктор как-то нехорошо ухмыльнулся, поднимаясь с койки, а Олесю придавило силой альфы.

— Ты знала о готовящемся нападении на Ольгу?

— Нет, — простонала девушка, у которой из носа заструился кровавый ручеек.

— Хорошо. Ты желаешь зла ей?

— Нет, — Олеся расслабленно откинулась на постель, вытирая до сих пор идущую кровь. — Удовлетворен? — зло бросила она.

— Вполне. Как придешь в себя, можешь быть свободна.

— Когда я смогу увидеть свою мать? — полетел ему вопрос в спину.

Виктор не посчитал нужным отвечать. Он официально должен изгнать Валерию Кишеву из стаи, чтобы соблюсти все формальности. А потом Олег закроет этот вопрос раз и навсегда.

Его маленькая, такая нежная девочка так трогательно спала, обнимая подушку. При одном взгляде на нее в нем проснулось дикое желание, но будить пару он не решился. Слишком многое ей пришлось пережить. Да и он мучал ее своими приставаниями всю первую половину ночи. Мучил, но насытиться так и не смог.

На часах уже было около семи утра. Пора было принять душ, позавтракать и отправляться в офис. Он собирался завершить сегодня все неотложные дела, а завтра уже быть в Архангельске. Бета был прав, проблему с Князем стоило решить.

Скинув в кучу грязную одежду, он уже собрался в ванную комнату, как услышал сонное:

— Доброе утро!

— Родная, я не хотел тебя разбудить! — он сам не понял, то ли извинялся, то ли констатировал факт. Но сейчас весьма плотоядно смотрел на свою заспанную пару. Кстати, почему его девочка проснулась, Толманский не понял. Действовал он бесшумно и не должен был потревожить ее покой.

— Ты не разбудил! Я, похоже, вчера успела отоспаться! Иди ко мне, — она приглашающе похлопала по постели, как обычно делал сам Виктор со своими любовницами. Оборотня очень позабавил факт того, что пара перенимала его привычки.

— Сладкая моя, — он скользнул в постель. — Я успел по тебе соскучиться.

Видимо, Ольга успела оценить степень его тоски по ней, поэтому что мгновенно оседлала его. Он даже не успел опомниться, а его пара уже проявила невиданную и не свойственную ей инициативу.

— Дорогой мой, а где ты был? — она сняла с себя ночную рубашку и позволила ему полюбоваться ее аппетитной грудью. Виктор не услышал в голосе пары предупреждающих ноток, слишком уж он был увлечен открывшимся видом. Но стоило лишь протянуть руку к такому сокровищу, как он тут же получил по этой руке.

— Я задала вопрос? — Ольга все также сидела на нем верхом и как-то зло на него смотрела.

— Сердце мое, что с тобой? — он больше не делал попыток притронуться к девушке.

— Что. Ты. Делал?

— Разговаривал с Олегом и Олесей.

— Разговаривал, да? — в этот момент он впервые в своей сознательной жизни получил пощечину. Это было до того неожиданно, что Толманский даже на миг растерялся. Но стоило Ольге снова занести руку, как он подмял ее под себя.

— Кобель похотливый, — Ольга начала истерить и вырываться. И только тут до Виктора дошло, что происходит. Он рассмеялся, все также прижимая пару к кровати.

— Почувствовала, значит? — спросил как-то слишком утвердительно. — Ревнуешь?

— Да мне все равно, с кем ты развлекаешься, Толманский! Только меня опусти!

— Не дождешься, сердце мое! — он слез с Ольги и подхватил брыкающуюся девушку на руки. — Пойдем-ка в душ, сладкая моя! У нас с Олесей ничего не было! Слышишь, ничего?! Абсолютно ничего не было и быть не могло!

Он сейчас ей говорил чистую правду. Он не собирался спать с Кишеной младшей, даже если бы та смогла его возбудить. Ни один волк в здравом уме не изменит своей паре.

— Будешь досыпать или позавтракаешь со мной? — спросил Толманский, уже облачившись в деловые рубашку и брюки.

— Позавтракаю, — все еще обиженно выдала Ольга. Он наклонился поцеловать ее, но она отвернулась.

— Не дуйся, сердце мое! Я безумно рад, что тебе не все равно!

— Рад он, — пробурчала девушка, когда за оборотнем захлопнулась дверь.

Ольга сама не понимала своей реакции. Просто учуяла, а по-другому не скажешь, на своем мужчине чужой женский запах и взбесилась. Ей совершенно было плевать на верность Толманского, нет, приятно, когда тебе не изменяют, но… Но этот мужчина ровным счетом для нее ничего не значил! Не значил! Он — похотливый ублюдок! Убийца! Садист! Маньяк! А еще заботливый и нежный любовник! Добр к ее сыну и к ней!