Neлюбoff

- Не поеду я никуда с тобой - говорю я, стараясь не выдать предательской дрожи в голосе.

- Как миленькая, поедешь. Сбежала она. Я обыскался тебя, полтора месяца, как гончая, бегал, чуть с ума не сошел. Соня, Софи, родная. Не могу жить без тебя - падает передо мной на колени Олег, обхватив горячими руками меня за бедра. Он болен, слова бессвязны, скачущие от угроз к мольбе, они кажутся горячечным бредом.

- Я не люблю тебя Олег, никогда не любила. Ты знаешь это прекрасно. Мне больше нечего бояться Олег, я, итак, все потеряла, благодаря тебе. Но, я лучше подъезды буду мыть, чем пойду за тобой. - Мой голос звенит, разрывая вязкую тишину, вдруг ставшей тесной и душной, комнаты. Низ живота обжигает резкая, пронизывающая боль, заставляющая меня забыть обо всем на свете и хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Я слышу, как баба Глаша звонит в скорую, чувствую, как меня подхватывают сильные, Олеговы руки, и несут, куда - то, но сил сопротивляться, у меня нет. Ужас, который я испытываю, не сравним с физической болью, терзающей мое тело. Страх потерять ребенка, моего мальчика, единственное светлое пятнышко, в моей дурацкой, бестолковой жизни, поглощает меня, лишая остатков разума. Я не понимаю, что происходит, куда везут меня в пахнущем дорогой кожей, салоне автомобиля. Только чувствую сухие, сморщенные руки бабы Глаши на своем лбу.

[Он]

- Ты не видел ее, Паш? - спрашиваю я у своего единственного друга, который вытащил меня из алкогольного, убивающего тело и разум угара, в котором я находился почти месяц. Если бы не он, не знаю, чем бы закончился нескончаемый алкогольный марафон, в который я загнал себя, спасаясь от депрессии и лютой душевной боли, разрывающей на части мою жизнь. Уйдя, Софья забрала с собой мою душу, сделав меня пустым.

- Нет, она перевелась на заочное отделение. Не нужно, Анатоль, она ушла, потому что не любила тебя никогда, как это не жестоко звучит. Ты снова и снова входишь в одну и ту же воду. И напрасно ты надеялся, что сможешь научить ее чувствовать. Если хочешь знать, нет такой генетической мутации, как нелюбовь. Нет и все тут. Мы впитываем умение любить с первой каплей молозива. Нет, вот тут я ошибаюсь, наверное. Скорее всего, любовь появляется еще в момент соединения сперматозоида и яйцеклетки. Во время зачатия записывается в наше ДНК умным создателем. И вытравить ее равнодушием или безразличием невозможно. Любовь может прятаться, таиться где - то в сердце, но она не умрет.

- Почему ты никогда не любил ее, Паша?

- Потому что, люблю тебя. Потому что видел, что ты готов идти за ней по раскаленным углям. Потому что думал, что потерял тебя, найдя лежащим на грязном полу.

Да, он прав. И был прав, предостерегая меня от болезненной привязанности к Софье. И я могу представить себе, что испытал милосердный Пашка, увидев меня в таком свинском состоянии. Он появился на моем пороге, спустя ровно неделю бесплодных телефонных звонков. Открыв дверь ключом, выданным мною для экстренных случаев, он нашел меня лежащим возле туалета, не подающим признаков жизни.

- Что с тобой? Инфаркт, инсульт? А ну, улыбнись - теребил меня он, начитавших полезных постов в интернете. Я, дебильно улыбался, что бы удовлетворить его просьбу. А потом мы пили вместе, погребая, хороня мою любовь в литрах спиртного, которое принес Павел, и заедая дорогой, сырокопченой колбасой, заботливо купленной им же, совсем не чувствуя деликатесного, острого вкуса. Я не помню тех дней, погруженных во мрак. В минуты просветления я видел верного Пашку убирающего за мной рвотные массы, пустые бутылки, меняющего постельное белье. Я гнал его, но он не уходил, поселившись в моей квартире, выхаживая меня, словно умирающего от тяжелого недуга.

- Прости меня - плакал я на его плече, а потом вновь падал во мрак тяжелого, алкогольного забытья. Работу я потерял, а левые клиенты отказывались от меня, видя стремительное мое падение. И мне было очень интересно, на сколько хватит милосердия Павла и долготерпения Елены. Я пришел в себя в больнице, с иглой капельницы торчащей в руке, чувствуя, как в меня возвращается, нет, не душа, но, по крайней мере, жизнь. Рядом на стуле, уронив голову на прикроватную тумбочку, спал Пашка. Я лежал, боясь потревожить его и думал, что не имею права доставлять боль людям, которые действительно любят меня и переживают. Я до сих пор боюсь ночей, когда в их бессонии из всех углов пустой квартиры лезут воспоминания о Ней. И сны, такие реалистичные, что, проснувшись, ощущаешь вкус ее кожи на своих губах. Они терзают меня, словно огонь, пожирающий изнутри. Я глушу свои крики подушкой, пытаясь потушить это адское пламя, выжигающее меня, словно напалмом. Я боюсь ночи, и жду ее. Потому что, только тогда я по - настоящему жив, когда моя Софи со мной, пусть даже во сне.

- Анатолий, не думай о ней. Не нужно - просит меня Павел, выводя из задумчивости.